Страница:Андерсен-Ганзен 3.pdf/134

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


усыпанною звѣздами. По обѣ стороны шли высокіе дома съ балконами передъ каждымъ окошкомъ. На балконахъ стояли дамы и мужчины, какъ будто здѣсь все еще шелъ веселый карнавалъ. Одна карета пересѣкала дорогу другой. Вотъ лошади застучали подковами по мостовой, вымощенной кусками лавы. На встрѣчу стали попадаться маленькіе двухколесные кабріолетики; пять-шесть человѣкъ помѣщались въ тѣсномъ кузовкѣ экипажа, сзади прицѣпились нѣсколько оборванныхъ мальчишекъ, а внизу, въ сѣткѣ, привольно покачивался полунагой лаццарони; и всю эту компанію везла одна лошадь, да еще вдобавокъ вскачь. Передъ домомъ на углу былъ разложенъ костеръ; двое полунагихъ парней въ однихъ купальныхъ панталонахъ и застегнутыхъ на груди на одну пуговицу курткахъ лежали у огня и играли въ карты. Раздавались звуки шарманокъ, женщины напѣвали, всѣ кричали, всѣ бѣгали и суетились—и военные, и греки, и турки, и «инглези». Меня какъ будто перенесли въ совершенно иной міръ. Тутъ жизнь кипѣла южнымъ весельемъ, какого я еще не знавалъ. Синьора хлопала въ ладоши, привѣтствуя свой веселый Неаполь. Да, Римъ былъ могилою въ сравненіи съ ея смѣющимся городомъ!

Мы свернули на площадь Ларго дель Кастелло; тотъ же шумъ, то же оживленіе. Кругомъ освѣщенные театры; у входовъ разноцвѣтныя афиши и картины, изображавшія главныя сцены дававшихся здѣсь пьесъ. На высокихъ подмосткахъ шумѣло цѣлое семейство паяцовъ: жена зазывала публику, мужъ трубилъ, а меньшой ребенокъ хлесталъ обоихъ большимъ кнутомъ; маленькая же лошадка сидѣла на заднихъ ногахъ и «читала» раскрытую передъ нею книгу. Посреди толпы сидѣвшихъ на корточкахъ матросовъ стоялъ какой-то человѣкъ, размахивавшій руками. Это былъ импровизаторъ. Высокій старикъ читалъ вслухъ обступившей его толпѣ «Неистоваго Орланда»,—какъ мнѣ сказали. Въ то время, какъ мы проѣзжали мимо, слушатели принялись шумно апплодировать ему.

— Везувій!—вскричала синьора, и я увидѣлъ въ концѣ площади, за маякомъ, Везувій, подымавшій къ небу свою дымящуюся вершину. Изъ боковой расщелины кратера струилась, словно потокъ крови, огненная лава. Надъ вершиною горы стояло облако, освѣщенное заревомъ лавы. Но все это я видѣлъ лишь одну минуту: карета пересѣкла площадь и подъѣхала къ гостиницѣ Каза Тедеска. Неподалеку стоялъ театръ маріонетокъ; напротивъ возвышался другой поменьше, передъ которымъ прыгалъ, свистѣлъ, хныкалъ и произносилъ забавныя рѣчи пульчинелль. Кругомъ стонъ стоялъ отъ смѣха. Мало кто обращалъ вниманіе на монаха, проповѣдывавшаго со ступеней каменной лѣстницы на другомъ углу. Коренастый старикъ, похожій съ виду на шкипера, стоялъ подлѣ него съ распятьемъ въ рукахъ. Монахъ сверкающими глазами смотрѣлъ на деревянныхъ маріонетокъ, которыя отвлекали вниманіе толпы отъ его рѣчи,

Тот же текст в современной орфографии

усыпанною звёздами. По обе стороны шли высокие дома с балконами перед каждым окошком. На балконах стояли дамы и мужчины, как будто здесь всё ещё шёл весёлый карнавал. Одна карета пересекала дорогу другой. Вот лошади застучали подковами по мостовой, вымощенной кусками лавы. Навстречу стали попадаться маленькие двухколёсные кабриолетики; пять-шесть человек помещались в тесном кузовке экипажа, сзади прицепились несколько оборванных мальчишек, а внизу, в сетке, привольно покачивался полунагой лаццарони; и всю эту компанию везла одна лошадь, да ещё вдобавок вскачь. Перед домом на углу был разложен костёр; двое полунагих парней в одних купальных панталонах и застёгнутых на груди на одну пуговицу куртках лежали у огня и играли в карты. Раздавались звуки шарманок, женщины напевали, все кричали, все бегали и суетились — и военные, и греки, и турки, и «инглези». Меня как будто перенесли в совершенно иной мир. Тут жизнь кипела южным весельем, какого я ещё не знавал. Синьора хлопала в ладоши, приветствуя свой весёлый Неаполь. Да, Рим был могилою в сравнении с её смеющимся городом!

Мы свернули на площадь Ларго дель Кастелло; тот же шум, то же оживление. Кругом освещённые театры; у входов разноцветные афиши и картины, изображавшие главные сцены дававшихся здесь пьес. На высоких подмостках шумело целое семейство паяцов: жена зазывала публику, муж трубил, а меньшой ребёнок хлестал обоих большим кнутом; маленькая же лошадка сидела на задних ногах и «читала» раскрытую перед нею книгу. Посреди толпы сидевших на корточках матросов стоял какой-то человек, размахивавший руками. Это был импровизатор. Высокий старик читал вслух обступившей его толпе «Неистового Орланда», — как мне сказали. В то время, как мы проезжали мимо, слушатели принялись шумно аплодировать ему.

— Везувий! — вскричала синьора, и я увидел в конце площади, за маяком, Везувий, подымавший к небу свою дымящуюся вершину. Из боковой расщелины кратера струилась, словно поток крови, огненная лава. Над вершиною горы стояло облако, освещённое заревом лавы. Но всё это я видел лишь одну минуту: карета пересекла площадь и подъехала к гостинице Каза Тедеска. Неподалёку стоял театр марионеток; напротив возвышался другой поменьше, перед которым прыгал, свистел, хныкал и произносил забавные речи пульчинелль. Кругом стон стоял от смеха. Мало кто обращал внимание на монаха, проповедовавшего со ступеней каменной лестницы на другом углу. Коренастый старик, похожий с виду на шкипера, стоял подле него с распятьем в руках. Монах сверкающими глазами смотрел на деревянных марионеток, которые отвлекали внимание толпы от его речи,