Страница:Андерсен-Ганзен 3.pdf/170

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


таки не дадите о немъ настоящаго цѣльнаго представленія; только посредствомъ сравненія съ другими, извѣстными вашему собесѣднику предметами, да еще подробно перечисливъ всѣ мельчайшія уклоненія отъ этого сходства, можете вы дать ему о данномъ лицѣ мало-мальски удовлетворительное представленіе.

Если бы меня заставили импровизировать на тему «красоты Гесперійскаго царства», я бы только нарисовалъ вѣрную картину того, что видѣлъ въ это краткое путешествіе. Тотъ же, кто никогда не бывалъ въ южной Италіи, не можетъ и создать себѣ о ней вѣрнаго понятія, какъ ни напрягай онъ свою фантазію! Природа богаче всякой человѣческой фантазіи!

Мы выѣхали изъ Кастелламаре раннимъ утромъ. Погода была чудная. Я и теперь еще вижу передъ собой дымящійся Везувій, прекрасную долину, покрытую густыми виноградниками, стѣны гордыхъ замковъ, бѣлѣющія на открытыхъ зеленыхъ скалахъ или выглядывающія изъ темныхъ оливковыхъ рощъ, и древній храмъ Весты съ его мраморными колоннами и куполомъ—нынѣ церковь Санта-Маріа Маджіоре. Часть стѣны обрушилась, отверстіе заткнуто человѣческими черепами и костями, но ихъ обвиваютъ зеленыя лозы дикаго винограда, словно желающія скрыть силу и могущество смерти. Вижу я еще и причудливыя очертанія горъ, и одинокія башни, на которыхъ были развѣшены сѣти для ловли морскихъ птицъ. Глубоко подъ нами лежалъ Салерно, раскинувшійся на берегу темно-голубого моря. Намъ попалась навстрѣчу телѣга, запряженная двумя бѣлыми длиннорогими быками; въ ней лежали четверо скованныхъ разбойниковъ; злые глаза ихъ такъ и сверкали, изъ устъ вырывались безобразныя насмѣшки. Черноглазые красивые калабрійцы съ ружьями на плечахъ конвоировали телѣгу. Благодаря этой встрѣчѣ, только что описанная картина еще сильнѣе врѣзалась въ мою память.

Салерно—средоточіе науки въ средніе вѣка, былъ первою цѣлью нашего путешествія.—Фоліанты разсыпаются въ прахъ!—сказалъ Дженаро.—Позолота учености сходитъ съ Салерно, но книга природы ежегодно выходитъ новымъ изданіемъ, и Антоніо, какъ и я, думаетъ, что изъ нея можно научиться бо́льшему, нежели изъ прочаго ученаго хлама!

— Нельзя пренебрегать ни тѣмъ, ни другимъ; это—какъ хлѣбъ и вино; одно не замѣняетъ другого!—возразилъ я. Франческа нашла, что я правъ.

— Да, говорить-то онъ мастеръ!—замѣтилъ Фабіани.—А вотъ докажи-ка намъ это на дѣлѣ, когда вернешься въ Римъ!

Въ Римъ? Я долженъ вернуться въ Римъ? Этого мнѣ и въ голову не приходило. Я молчалъ, но въ душѣ живо сознавалъ, что не могу, не долженъ возвращаться въ Римъ, въ прежнюю обстановку. Фабіани про-

Тот же текст в современной орфографии

таки не дадите о нём настоящего цельного представления; только посредством сравнения с другими, известными вашему собеседнику предметами, да ещё подробно перечислив все мельчайшие уклонения от этого сходства, можете вы дать ему о данном лице мало-мальски удовлетворительное представление.

Если бы меня заставили импровизировать на тему «красоты Гесперийского царства», я бы только нарисовал верную картину того, что видел в это краткое путешествие. Тот же, кто никогда не бывал в южной Италии, не может и создать себе о ней верного понятия, как ни напрягай он свою фантазию! Природа богаче всякой человеческой фантазии!

Мы выехали из Кастелламаре ранним утром. Погода была чудная. Я и теперь ещё вижу перед собой дымящийся Везувий, прекрасную долину, покрытую густыми виноградниками, стены гордых замков, белеющие на открытых зелёных скалах или выглядывающие из тёмных оливковых рощ, и древний храм Весты с его мраморными колоннами и куполом — ныне церковь Санта-Мариа Маджиоре. Часть стены обрушилась, отверстие заткнуто человеческими черепами и костями, но их обвивают зелёные лозы дикого винограда, словно желающие скрыть силу и могущество смерти. Вижу я ещё и причудливые очертания гор, и одинокие башни, на которых были развешаны сети для ловли морских птиц. Глубоко под нами лежал Салерно, раскинувшийся на берегу тёмно-голубого моря. Нам попалась навстречу телега, запряжённая двумя белыми длиннорогими быками; в ней лежали четверо скованных разбойников; злые глаза их так и сверкали, из уст вырывались безобразные насмешки. Черноглазые красивые калабрийцы с ружьями на плечах конвоировали телегу. Благодаря этой встрече, только что описанная картина ещё сильнее врезалась в мою память.

Салерно — средоточие науки в средние века, был первою целью нашего путешествия. — Фолианты рассыпаются в прах! — сказал Дженаро. — Позолота учёности сходит с Салерно, но книга природы ежегодно выходит новым изданием, и Антонио, как и я, думает, что из неё можно научиться бо́льшему, нежели из прочего учёного хлама!

— Нельзя пренебрегать ни тем, ни другим; это — как хлеб и вино; одно не заменяет другого! — возразил я. Франческа нашла, что я прав.

— Да, говорить-то он мастер! — заметил Фабиани. — А вот докажи-ка нам это на деле, когда вернёшься в Рим!

В Рим? Я должен вернуться в Рим? Этого мне и в голову не приходило. Я молчал, но в душе живо сознавал, что не могу, не должен возвращаться в Рим, в прежнюю обстановку. Фабиани про-