— Ну, нѣтъ, этого еще со мной не случалось!—сухо возразилъ онъ, словно его обидѣли. Но вотъ на губахъ его снова заиграла улыбка, и онъ шепнулъ мнѣ:—Я бы разсказалъ вамъ кое-что, да будете-ли вы скромны?
— Разскажите, разскажите!—попросилъ я.—У меня не вырвутъ ни словечка!—И я приготовился слушать его сѣтованья по поводу неудачнаго похожденія.
— Я нарочно забылъ сегодня въ саду красавицы мою записную книжку, чтобы имѣть предлогъ вернуться туда вечеромъ. Въ эту пору женщины не такъ строги. Такъ вотъ гдѣ я былъ! И платье я разорвалъ перелѣзая чрезъ заборъ въ ея садъ.
— Ну, а красавица-то что же?—спросилъ я.
— Она была еще прекраснѣе,—сказалъ онъ, многозначительно кивая головою:—и вовсе не такъ строга, когда мы очутились съ нею наединѣ! Да такъ я и думалъ! Вамъ она дала одинъ поцѣлуй, а мнѣ тысячу, да и свое сердце въ придачу! Всю ночь буду мечтать о своемъ счастьѣ!—Онъ послалъ мнѣ воздушный поцѣлуй и выбѣжалъ изъ комнаты.
По-утру, когда мы вышли изъ монастыря, небо было точно задернуто сѣроватою пеленой. На берегу дожидались насъ наши бравые гребцы, опять перенесли насъ черезъ буруны и усадили въ лодку. Мы направились къ Капри; вотъ пелена разорвалась на клочки—легкія облачка, и небо стало какъ будто вдвое выше, вдвое синѣе. На морѣ стояла тишина, не было даже ряби. Чудный Амальфи скрылся за скалою. Дженаро послалъ въ ту сторону воздушный поцѣлуй и сказалъ мнѣ:—Тамъ мы рвали розы!—«Ты-то, по крайней мѣрѣ, накололся на шипы!» подумалъ я, утвердительно кивая ему головой.
Передъ нами разстилалась безграничная синева моря, уходившая къ берегамъ Сициліи и Африки; налѣво лежалъ гористый берегъ итальянскаго полуострова, изрытый причудливыми пещерами; передъ нѣкоторыми изъ нихъ были расположены маленькіе города, словно выползшіе изъ мрачныхъ пещеръ погрѣться на солнышкѣ; въ другихъ сидѣли рыбаки, варившіе себѣ на кострахъ пищу или смолившіе лодки. Вода морская была похожа на голубое масло; мы погружали въ нее руки, и онѣ принимали въ ней тотъ же оттѣнокъ. Тѣнь лодки на водѣ была чистѣйшаго синяго цвѣта, а тѣни веселъ представлялись змѣйками всѣхъ оттѣнковъ голубого. «Чудное море!» восторгался я въ душѣ. «Ничто въ природѣ, исключая неба, не можетъ сравниться съ тобой красотою!» Я вспомнилъ, какъ любилъ въ дѣтствѣ лежать на спинѣ и, глядя ввысь, мечтать, что ношусь въ голубомъ эфирѣ; теперь мнѣ казалось, что мечта моя сбылась. Мы проплыли мимо трехъ скалистыхъ островковъ «I galli»; они состоятъ изъ мощныхъ каменныхъ глыбъ, нагроможденныхъ одна на другую и похожихъ на выросшія со дна морского гигантскія башни.
— Ну, нет, этого ещё со мной не случалось! — сухо возразил он, словно его обидели. Но вот на губах его снова заиграла улыбка, и он шепнул мне: — Я бы рассказал вам кое-что, да будете ли вы скромны?
— Расскажите, расскажите! — попросил я. — У меня не вырвут ни словечка! — И я приготовился слушать его сетованья по поводу неудачного похождения.
— Я нарочно забыл сегодня в саду красавицы мою записную книжку, чтобы иметь предлог вернуться туда вечером. В эту пору женщины не так строги. Так вот где я был! И платье я разорвал перелезая чрез забор в её сад.
— Ну, а красавица-то что же? — спросил я.
— Она была ещё прекраснее, — сказал он, многозначительно кивая головою: — и вовсе не так строга, когда мы очутились с нею наедине! Да так я и думал! Вам она дала один поцелуй, а мне тысячу, да и своё сердце в придачу! Всю ночь буду мечтать о своём счастье! — Он послал мне воздушный поцелуй и выбежал из комнаты.
Поутру, когда мы вышли из монастыря, небо было точно задёрнуто сероватою пеленой. На берегу дожидались нас наши бравые гребцы, опять перенесли нас через буруны и усадили в лодку. Мы направились к Капри; вот пелена разорвалась на клочки — лёгкие облачка, и небо стало как будто вдвое выше, вдвое синее. На море стояла тишина, не было даже ряби. Чудный Амальфи скрылся за скалою. Дженаро послал в ту сторону воздушный поцелуй и сказал мне: — Там мы рвали розы! — «Ты-то, по крайней мере, накололся на шипы!» подумал я, утвердительно кивая ему головой.
Перед нами расстилалась безграничная синева моря, уходившая к берегам Сицилии и Африки; налево лежал гористый берег итальянского полуострова, изрытый причудливыми пещерами; перед некоторыми из них были расположены маленькие города, словно выползшие из мрачных пещер погреться на солнышке; в других сидели рыбаки, варившие себе на кострах пищу или смолившие лодки. Вода морская была похожа на голубое масло; мы погружали в неё руки, и они принимали в ней тот же оттенок. Тень лодки на воде была чистейшего синего цвета, а тени вёсел представлялись змейками всех оттенков голубого. «Чудное море!» восторгался я в душе. «Ничто в природе, исключая неба, не может сравниться с тобой красотою!» Я вспомнил, как любил в детстве лежать на спине и, глядя ввысь, мечтать, что ношусь в голубом эфире; теперь мне казалось, что мечта моя сбылась. Мы проплыли мимо трёх скалистых островков «I galli»; они состоят из мощных каменных глыб, нагромождённых одна на другую и похожих на выросшие со дна морского гигантские башни.
