Страница:Андерсен-Ганзен 3.pdf/198

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


стало еще отзывчивѣе ко всякимъ болѣзненнымъ ощущеніямъ. Мое пребываніе въ Неаполѣ и всѣ вынесенныя оттуда впечатлѣнія являлись теперь въ моей памяти чѣмъ-то вродѣ прекрасной окаменѣлой головы Медузы. Когда дулъ удушливый сирокко, я вспоминалъ морской воздухъ Пестума, Лару и сіяющую пещеру. Стоя, какъ школьникъ, передъ своими учителями и воспитателями мужского и женскаго пола, я вспоминалъ рукоплесканія разбойниковъ въ горахъ и публики въ театрѣ Санъ-Карло. Забившись въ уголокъ, чувствуя себя одинокимъ и чужимъ для всѣхъ, я вспоминалъ о Сантѣ, простиравшей ко мнѣ руки и молившей: «Убей меня, но не уходи!» Такъ прошли шесть долгихъ лѣтъ воспитательнаго искуса; мнѣ исполнилось двадцать шесть лѣтъ.

За все это время я ни разу не видѣлъ малютки Фламиніи, «маленькой игуменьи», какъ прозвали дочь Франчески и Фабіани, которую я носилъ крошкою на рукахъ и потѣшалъ разными смѣшными картинками собственнаго издѣлія. Она съ колыбели была посвящена св. Отцомъ въ невѣсты Христа и воспитывалась въ женскомъ монастырѣ у Кватро Фонтане, откуда ее никогда не выпускали. Самъ Фабіани не видѣлъ ея уже шесть лѣтъ; только Франческа, какъ мать и женщина, могла навѣщать дѣвочку. Фламинія, какъ разсказывали мнѣ, сильно выросла и развилась и физически, и духовно подъ руководствомъ благочестивыхъ сестеръ. Согласно обычаямъ, маленькая игуменья должна была на нѣсколько мѣсяцевъ вернуться къ своимъ родителямъ и насладиться свѣтскими удовольствіями, прежде чѣмъ проститься съ ними навѣки. Такимъ образомъ выборъ между шумнымъ свѣтомъ и тихимъ монастыремъ зависѣлъ какъ будто отъ самой дѣвушки, но, вѣдь, все ея воспитаніе, начиная съ дѣтскихъ игръ въ куклы, одѣтыя монахинями, и кончая безвыходнымъ пребываніемъ въ монастырѣ въ теченіе шести лѣтъ, было направлено къ тому, чтобы она всѣми своими помыслами отдалась монашеской обители. Проходя по Кватро Фонтане, гдѣ находился монастырь, я часто думалъ о милой дѣвочкѣ, которую носилъ на рукахъ. Какъ она, должно быть, перемѣнилась съ тѣхъ поръ, какъ тихо текла ея жизнь за стѣнами монастыря! Разъ я побывалъ и въ самой монастырской церкви и слышалъ пѣніе монахинь, стоявшихъ за рѣшеткой. «Тамъ же стоитъ, можетъ быть, и маленькая игуменья!» думалъ я, но не посмѣлъ спросить, принимаютъ-ли пансіонерки участіе въ церковномъ пѣніи. Изъ хора особенно выдѣлялся одинъ удивительно высокій, чистый и звонкій, но какой-то грустный, голосъ. Какъ онъ напоминалъ голосъ Аннунціаты! Я какъ будто услышалъ ее самое, и воспоминанія переполнили мою душу.

— Въ слѣдующій понедѣльникъ пріѣдетъ наша маленькая игуменья!—сказалъ Eccellenza, и я нетерпѣливо сталъ ожидать свиданія съ нею. Она представлялась мнѣ такою же пойманною птичкою, какъ и я самъ;

Тот же текст в современной орфографии

стало ещё отзывчивее ко всяким болезненным ощущениям. Моё пребывание в Неаполе и все вынесенные оттуда впечатления являлись теперь в моей памяти чем-то вроде прекрасной окаменелой головы Медузы. Когда дул удушливый сирокко, я вспоминал морской воздух Пестума, Лару и сияющую пещеру. Стоя, как школьник, перед своими учителями и воспитателями мужского и женского пола, я вспоминал рукоплескания разбойников в горах и публики в театре Сан-Карло. Забившись в уголок, чувствуя себя одиноким и чужим для всех, я вспоминал о Санте, простиравшей ко мне руки и молившей: «Убей меня, но не уходи!» Так прошли шесть долгих лет воспитательного искуса; мне исполнилось двадцать шесть лет.

За всё это время я ни разу не видел малютки Фламинии, «маленькой игуменьи», как прозвали дочь Франчески и Фабиани, которую я носил крошкою на руках и потешал разными смешными картинками собственного изделия. Она с колыбели была посвящена св. Отцом в невесты Христа и воспитывалась в женском монастыре у Кватро Фонтане, откуда её никогда не выпускали. Сам Фабиани не видел её уже шесть лет; только Франческа, как мать и женщина, могла навещать девочку. Фламиния, как рассказывали мне, сильно выросла и развилась и физически, и духовно под руководством благочестивых сестёр. Согласно обычаям, маленькая игуменья должна была на несколько месяцев вернуться к своим родителям и насладиться светскими удовольствиями, прежде чем проститься с ними навеки. Таким образом выбор между шумным светом и тихим монастырём зависел как будто от самой девушки, но, ведь, всё её воспитание, начиная с детских игр в куклы, одетые монахинями, и кончая безвыходным пребыванием в монастыре в течение шести лет, было направлено к тому, чтобы она всеми своими помыслами отдалась монашеской обители. Проходя по Кватро Фонтане, где находился монастырь, я часто думал о милой девочке, которую носил на руках. Как она, должно быть, переменилась с тех пор, как тихо текла её жизнь за стенами монастыря! Раз я побывал и в самой монастырской церкви и слышал пение монахинь, стоявших за решёткой. «Там же стоит, может быть, и маленькая игуменья!» думал я, но не посмел спросить, принимают ли пансионерки участие в церковном пении. Из хора особенно выделялся один удивительно высокий, чистый и звонкий, но какой-то грустный, голос. Как он напоминал голос Аннунциаты! Я как будто услышал её самое, и воспоминания переполнили мою душу.

— В следующий понедельник приедет наша маленькая игуменья! — сказал Eccellenza, и я нетерпеливо стал ожидать свидания с нею. Она представлялась мне такою же пойманною птичкою, как и я сам;