Теперь я подхожу къ описанію событія, почти заслонившаго собою всѣ остальныя близкія къ нему. Такъ заслоняетъ собой отъ взоровъ путника могучая пинія растущія возлѣ нея мелкія деревца. Поэтому я коснусь остальныхъ событій этого періода моей жизни лишь мимоходомъ. Я часто бывалъ въ домѣ Подесты, сталъ, по ихъ словамъ, душою ихъ семейнаго кружка. Роза бесѣдовала со мною о своемъ миломъ Неаполѣ, а я читалъ ей «Божественную Комедію», Альфіери и Николини, и восхищался умомъ и душою Маріи. Поджіо оставался моимъ лучшимъ другомъ; семья Подесты узнала объ этомъ, и его также пригласили бывать у нихъ. Онъ не зналъ, какъ выразить мнѣ свою признательность, говоря, что, только благодаря нашей дружбѣ, а не своимъ собственнымъ заслугамъ, онъ удостоился чести быть принятымъ въ домѣ Подесты и сталъ, такимъ образомъ, предметомъ зависти для всей венеціанской молодежи. Слухи о моемъ импровизаторскомъ талантѣ облетѣли, между тѣмъ, весь городъ, и меня положительно не выпускали изъ знакомыхъ мнѣ домовъ, пока я не удовлетворялъ общему желанію—послушать мои импровизаціи. Всѣ восхищались ими, даже первые художники Венеціи признавали во мнѣ собрата и все совѣтовали мнѣ выступить публично. Отказаться я не могъ и выступилъ разъ вечеромъ передъ членами Академіи Художествъ. Импровизаціи на темы: «Походъ Дандоло на Константинополь» и «Бронзовые кони надъ порталомъ собора св. Марка», стяжали мнѣ почетное званіе члена академіи. Но еще большая радость ждала меня въ домѣ Подесты. Въ одинъ прекрасный день Марія подала мнѣ ящичекъ, въ которомъ лежало чудное ожерелье изъ маленькихъ, удивительно изящныхъ и пестрыхъ раковинъ, нанизанныхъ на шелковую нить. Это былъ подарокъ отъ несчастныхъ сиротъ на Лидо, которые считали меня своимъ благодѣтелемъ.
— Что за прелесть!—сказала Марія.
— Спрячьте и подарите своей невѣстѣ!—сказала Роза.—Это будетъ прекрасный подарокъ; его и дали вамъ для этой цѣли.
— Невѣстѣ!—серьезно повторилъ я.—У меня нѣтъ ея!
— Ну, будетъ!—сказала Рога.—И еще какая! Красавица изъ красавицъ!
— Никогда!—грустно повторилъ я, потупивъ глаза подъ впечатлѣніемъ воспоминаній о своихъ утратахъ. Марія утихла при видѣ моего унынія. Она съ такою радостью взялась поднести мнѣ этотъ подарокъ, переданный ей отъ бѣдняковъ черезъ Поджіо, и вотъ, теперь я стоялъ такой разстроенный! Видно было, что я не въ силахъ превозмочь свои чувства. Ожерелье я продолжалъ держать въ рукахъ. Я охотно подарилъ бы его Маріи, но
Теперь я подхожу к описанию события, почти заслонившего собою все остальные близкие к нему. Так заслоняет собой от взоров путника могучая пиния растущие возле неё мелкие деревца. Поэтому я коснусь остальных событий этого периода моей жизни лишь мимоходом. Я часто бывал в доме Подесты, стал, по их словам, душою их семейного кружка. Роза беседовала со мною о своём милом Неаполе, а я читал ей «Божественную Комедию», Альфиери и Николини, и восхищался умом и душою Марии. Поджио оставался моим лучшим другом; семья Подесты узнала об этом, и его также пригласили бывать у них. Он не знал, как выразить мне свою признательность, говоря, что, только благодаря нашей дружбе, а не своим собственным заслугам, он удостоился чести быть принятым в доме Подесты и стал, таким образом, предметом зависти для всей венецианской молодежи. Слухи о моём импровизаторском таланте облетели, между тем, весь город, и меня положительно не выпускали из знакомых мне домов, пока я не удовлетворял общему желанию — послушать мои импровизации. Все восхищались ими, даже первые художники Венеции признавали во мне собрата и всё советовали мне выступить публично. Отказаться я не мог и выступил раз вечером перед членами Академии Художеств. Импровизации на темы: «Поход Дандоло на Константинополь» и «Бронзовые кони над порталом собора св. Марка», стяжали мне почётное звание члена академии. Но ещё большая радость ждала меня в доме Подесты. В один прекрасный день Мария подала мне ящичек, в котором лежало чудное ожерелье из маленьких, удивительно изящных и пёстрых раковин, нанизанных на шёлковую нить. Это был подарок от несчастных сирот на Лидо, которые считали меня своим благодетелем.
— Что за прелесть! — сказала Мария.
— Спрячьте и подарите своей невесте! — сказала Роза. — Это будет прекрасный подарок; его и дали вам для этой цели.
— Невесте! — серьёзно повторил я. — У меня нет её!
— Ну, будет! — сказала Рога. — И ещё какая! Красавица из красавиц!
— Никогда! — грустно повторил я, потупив глаза под впечатлением воспоминаний о своих утратах. Мария утихла при виде моего уныния. Она с такою радостью взялась поднести мне этот подарок, переданный ей от бедняков через Поджио, и вот, теперь я стоял такой расстроенный! Видно было, что я не в силах превозмочь свои чувства. Ожерелье я продолжал держать в руках. Я охотно подарил бы его Марии, но
