личіемъ, но мнѣ показалось, всетаки, что она глядитъ на меня какъ-то ужъ черезчуръ свысока, и я, наконецъ, схватилъ бумагу и карандашъ, рѣшившись показать ей, что все же я господинъ надъ нею!
«Своей грозной миной меня запугать |
По ту сторону селенья «Рюбеландъ» шла горная тропинка, подымавшаяся вверхъ къ углубленію въ скалѣ, служившему входомъ въ пещеру Баумана… Здѣсь я нашелъ еще двухъ путешественниковъ. Каждому изъ насъ дали въ руки по зажженной лампочкѣ. Проводникъ двинулся впередъ, и мы стали спускаться въ глубь этого окаменѣлаго фантастическаго царства.
Сначала пришлось пробираться по низкому проходу, напоминавшему тѣ ходы, что прорываетъ отъ своей норы лисица; выпрямиться здѣсь было невозможно, и мы шли согнувшись. Затѣмъ вступили какъ будто въ старый полуобвалившійся подвалъ какого-нибудь замка; здѣсь царила мертвая тишина, нарушаемая лишь однообразнымъ звукомъ паденья водяныхъ капель. Начался спускъ въ пропасть по сырымъ ступенямъ узенькой лѣстницы; тутъ ужъ каждый думалъ и заботился только о самомъ себѣ—какъ бы не ступить мимо, не сорваться съ лѣстницы! Лампочки освѣщали только часть лѣстницы, все же остальное тонуло во мракѣ. Самой лѣстницѣ, казалось, не было конца. Этотъ мракъ, мѣшавшій намъ разглядѣть разверзавшуюся подъ нашими ногами бездну, до нельзя увеличивалъ охватившее насъ еще при самомъ началѣ спуска жуткое чувство. Проводникъ то и дѣло напоминалъ намъ, чтобы мы держались покрѣпче и ступали куда слѣдуетъ, увѣряя при этомъ, что опасности нѣтъ никакой,—развѣ лѣстница сломается; тогда можно и шею свернуть!
Какъ въ сущности человѣкъ одностороненъ въ истинномъ значеніи этого слова! Мы ежедневно видимъ безконечную бездну, какъ надъ нами, такъ и вокругъ насъ, но эта воздушная бездна ничуть не волнуетъ насъ. Напротивъ, стоитъ намъ увидѣть бездну подъ ногами, и у насъ голова кружится. Вообще къ спуску въ нѣдра земли мы относимся съ какимъ-то боязливымъ почтеніемъ, спускаемся туда неохотно, а между тѣмъ всѣмъ намъ суждено сойти туда, и только тамъ и ждетъ насъ истинный отдыхъ и покой!
личием, но мне показалось, всё-таки, что она глядит на меня как-то уж чересчур свысока, и я, наконец, схватил бумагу и карандаш, решившись показать ей, что всё же я господин над нею!
«Своей грозной миной меня запугать |
По ту сторону селенья Рюбеланд шла горная тропинка, подымавшаяся вверх к углублению в скале, служившему входом в пещеру Баумана… Здесь я нашёл ещё двух путешественников. Каждому из нас дали в руки по зажжённой лампочке. Проводник двинулся вперёд, и мы стали спускаться вглубь этого окаменелого фантастического царства.
Сначала пришлось пробираться по низкому проходу, напоминавшему те ходы, что прорывает от своей норы лисица; выпрямиться здесь было невозможно, и мы шли согнувшись. Затем вступили как будто в старый полуобвалившийся подвал какого-нибудь замка; здесь царила мёртвая тишина, нарушаемая лишь однообразным звуком паденья водяных капель. Начался спуск в пропасть по сырым ступеням узенькой лестницы; тут уж каждый думал и заботился только о самом себе — как бы не ступить мимо, не сорваться с лестницы! Лампочки освещали только часть лестницы, всё же остальное тонуло во мраке. Самой лестнице, казалось, не было конца. Этот мрак, мешавший нам разглядеть разверзавшуюся под нашими ногами бездну, донельзя увеличивал охватившее нас ещё при самом начале спуска жуткое чувство. Проводник то и дело напоминал нам, чтобы мы держались покрепче и ступали куда следует, уверяя при этом, что опасности нет никакой, — разве лестница сломается; тогда можно и шею свернуть!
Как в сущности человек односторонен в истинном значении этого слова! Мы ежедневно видим бесконечную бездну, как над нами, так и вокруг нас, но эта воздушная бездна ничуть не волнует нас. Напротив, стоит нам увидеть бездну под ногами, и у нас голова кружится. Вообще к спуску в недра земли мы относимся с каким-то боязливым почтением, спускаемся туда неохотно, а между тем всем нам суждено сойти туда, и только там и ждёт нас истинный отдых и покой!
