ляемъ во всю! Это наша собственная пѣсня! Завтра утромъ ее переймутъ квакушки и выдадутъ за самую послѣднюю новинку!»
И тростникъ раскачивался изъ стороны въ сторону, а дождь лилъ, какъ изъ ведра! Какъ разъ подходящая погода для экскурсіи въ знаменитую своей красотою долину Сэтеръ! Ѣдемъ, ѣдемъ… хлопушка у бича отлетаетъ! Расплетаемъ немножко бичъ, устраиваемъ новую, потомъ опять и опять!.. Бичъ становится все короче и короче, подъ конецъ отъ него не остается даже ручки,—была да сплыла! По такой дорогѣ немудрено и сплыть: глядя на нее, получаешь наглядное представленіе о началѣ потопа. Вотъ одна кляча черезчуръ забираетъ впередъ, другая черезчуръ отстаетъ, и—валекъ[1] пополамъ! Нечего сказать, везетъ! Веселенькая поѣздка! Въ складкѣ кожаннаго фартука образуется глубокая рѣчка, и устье ея оказывается какъ разъ у меня на колѣняхъ. Затѣмъ, гдѣ-то соскакиваетъ гайка, потомъ лопаются постромки, а хомуту надоѣдаетъ держаться на мѣстѣ! О, гдѣ ты, чудный постоялый дворъ Сэтера? Я горю бо́льшимъ желаніемъ узрѣть тебя, нежели знаменитую долину! А лошади-то плетутся все лѣнивѣе, а дождь-то поливаетъ все сильнѣе!.. И вотъ… да вотъ мы все еще не добрались до Сэтера.
Терпѣніе, тощій паукъ, спокойно ткущій свою паутину надъ ногами бѣдняковъ, терпѣливо ожидающихъ своей очереди въ передней, оплети паутиною мои вѣжды и погрузи меня въ сонъ, столь же тихій, какъ наша ѣзда! Терпѣніе… Увы! его-то какъ разъ и недоставало въ нашей повозкѣ. Къ вечеру я, впрочемъ, добрался таки до постоялаго двора, лежавшаго близехонько отъ знаменитой долины.
Во дворѣ хаотически-благодушно плавали и навозъ, и полевыя орудія, и шесты, и солома. Курицы превратились отъ дождя въ какіе-то куриные призраки, или ужъ самое бо́льшее—въ куриныя чучела; утки прижались къ мокрой стѣнѣ, сытыя мокротою по горло. Встрѣтившій насъ во дворѣ парень былъ непривѣтливъ и нерасторопенъ, служанка еще того меньше; трудно было добиться отъ нихъ толку. Лѣстница была кривая, полъ покатый, только что вымытый и густо посыпанный пескомъ, воздухъ сырой и холодный. Зато шагахъ въ двадцати отъ двора находилась знаменитая своею красотою долина, этотъ созданный самою природою садъ съ его чудными лиственными деревьями, кустами, источниками и ручьями! Въ окно я видѣлъ, однако, лишь огромную глубокую ложбину и высовывавшіяся изъ нея верхушки деревьевъ—все, окутанное густою сѣткою дождя. Цѣлый вечеръ сидѣлъ я у окна и глядѣлъ на этотъ ливень изъ ливней. Право, какъ будто кто-то задался цѣлью вылить на землю сквозь мелкое сито и Веннернъ, и Веттернъ и еще парочку другихъ озеръ! Я заказалъ себѣ ужинъ, но не получилъ ничего. Мимо меня бѣгали взадъ и впередъ, на очагѣ что-то шипѣло, дѣвушки трещали, работники пили водку, пріѣзжіе прибывали, ихъ помѣщали и уго-
- ↑ Валёк экипажный — деревянная или железная принадлежность упряжки. (прим. редактора Викитеки)
ляем вовсю! Это наша собственная песня! Завтра утром её переймут квакушки и выдадут за самую последнюю новинку!»
И тростник раскачивался из стороны в сторону, а дождь лил, как из ведра! Как раз подходящая погода для экскурсии в знаменитую своей красотою долину Сэтер! Едем, едем… хлопушка у бича отлетает! Расплетаем немножко бич, устраиваем новую, потом опять и опять!.. Бич становится всё короче и короче, под конец от него не остаётся даже ручки, — была да сплыла! По такой дороге немудрено и сплыть: глядя на неё, получаешь наглядное представление о начале потопа. Вот одна кляча чересчур забирает вперёд, другая чересчур отстаёт, и — валёк[1] пополам! Нечего сказать, везёт! Весёленькая поездка! В складке кожаного фартука образуется глубокая речка, и устье её оказывается как раз у меня на коленях. Затем, где-то соскакивает гайка, потом лопаются постромки, а хомуту надоедает держаться на месте! О, где ты, чудный постоялый двор Сэтера? Я горю бо́льшим желанием узреть тебя, нежели знаменитую долину! А лошади-то плетутся всё ленивее, а дождь-то поливает всё сильнее!.. И вот… да вот мы всё ещё не добрались до Сэтера.
Терпение, тощий паук, спокойно ткущий свою паутину над ногами бедняков, терпеливо ожидающих своей очереди в передней, оплети паутиною мои вежды и погрузи меня в сон, столь же тихий, как наша езда! Терпение… Увы! его-то как раз и недоставало в нашей повозке. К вечеру я, впрочем, добрался таки до постоялого двора, лежавшего близёхонько от знаменитой долины.
Во дворе хаотически-благодушно плавали и навоз, и полевые орудия, и шесты, и солома. Курицы превратились от дождя в какие-то куриные призраки, или уж самое бо́льшее — в куриные чучела; утки прижались к мокрой стене, сытые мокротою по горло. Встретивший нас во дворе парень был неприветлив и нерасторопен, служанка ещё того меньше; трудно было добиться от них толку. Лестница была кривая, пол покатый, только что вымытый и густо посыпанный песком, воздух сырой и холодный. Зато шагах в двадцати от двора находилась знаменитая своею красотою долина, этот созданный самою природою сад с его чудными лиственными деревьями, кустами, источниками и ручьями! В окно я видел, однако, лишь огромную глубокую ложбину и высовывавшиеся из неё верхушки деревьев — всё, окутанное густою сеткою дождя. Целый вечер сидел я у окна и глядел на этот ливень из ливней. Право, как будто кто-то задался целью вылить на землю сквозь мелкое сито и Веннерн, и Веттерн и ещё парочку других озёр! Я заказал себе ужин, но не получил ничего. Мимо меня бегали взад и вперёд, на очаге что-то шипело, девушки трещали, работники пили водку, приезжие прибывали, их помещали и уго-
- ↑ Валёк экипажный — деревянная или железная принадлежность упряжки. (прим. редактора Викитеки)
