шать въ своихъ кружкахъ, или идетъ по своему пути одна, безъ услужливой свиты изъ вашихъ прихвостней! Не казните ее!
А вотъ и еще одинъ слушатель, опаснѣйшій изъ всѣхъ! Это—слѣпой энтузіастъ съ вѣчными похвалами на устахъ. Вода, въ которой Шехеразада моетъ свои руки, для него уже Кастальскій ключъ! Увы! Самый тронъ, который онъ воздвигаетъ для Шехеразады, зачастую становится ея эшафотомъ.
Такъ вотъ вамъ вывѣска для поэта: «Султанъ и Шехеразада». Но отчего же среди этой толпы нѣтъ милыхъ, честныхъ, прекрасныхъ лицъ благосклонныхъ слушателей?—спросите вы. Есть и они; на нихъ-то съ надеждой и смотритъ Шехеразада, ободренная ими-то и подымаетъ свой гордый взоръ къ звѣздамъ и поетъ о гармоніи небесныхъ сферъ и сердецъ человѣческихъ.
Да, мечъ занесенъ надъ головой разсказчицы, и, судя по лицу султана, онъ вотъ-вотъ упадетъ. Изъ арабскихъ сказаній мы знаемъ, однако, что Шехеразада побѣдила; побѣждаетъ и поэтъ. Онъ богачъ, если даже онъ бѣднякъ; онъ не одинокъ, если даже сидитъ въ своей коморкѣ одинъ-одинешенекъ: передъ нимъ расцвѣтаетъ роза за розой, взлетаетъ радужный мыльный пузырь за пузыремъ, небо сыплетъ падающими звѣздами, словно создается новое небо, а старое рушится!.. А міръ-то ничего объ этомъ не знаетъ! Этотъ праздникъ, богаче королевскихъ фейерверковъ, дается для одного поэта! Онъ счастливъ, какъ Шехеразада, онъ побѣдитель, онъ могущественъ! Фантазія украшаетъ стѣны его коморки богатыми гобеленами, какихъ нѣтъ ни у одного короля. Чувство затрогиваетъ струны человѣческихъ сердецъ и заставляетъ ихъ звучать для него дивными аккордами. Разумъ подымаетъ его черезъ познаніе красоты земной до познанія красоты небесной и въ то же время помогаетъ ему встать твердою ногою на землѣ. Онъ могучъ, онъ счастливъ, какъ немногіе! Мы отнюдь не желаемъ вымаливать ему состраданіе, мы только хотѣли нарисовать ему вывѣску, беря для этого однѣ отрицательныя краски жизни. «Султанъ и Шехеразада»,—вотъ вамъ вывѣска! Не казните же Шехеразаду!
шать в своих кружка́х, или идёт по своему пути одна, без услужливой свиты из ваших прихвостней! Не казните её!
А вот и ещё один слушатель, опаснейший из всех! Это — слепой энтузиаст с вечными похвалами на устах. Вода, в которой Шехеразада моет свои руки, для него уже Кастальский ключ! Увы! Самый трон, который он воздвигает для Шехеразады, зачастую становится её эшафотом.
Так вот вам вывеска для поэта: «Султан и Шехеразада». Но отчего же среди этой толпы нет милых, честных, прекрасных лиц благосклонных слушателей? — спросите вы. Есть и они; на них-то с надеждой и смотрит Шехеразада, ободрённая ими-то и подымает свой гордый взор к звёздам и поёт о гармонии небесных сфер и сердец человеческих.
Да, меч занесён над головой рассказчицы, и, судя по лицу султана, он вот-вот упадёт. Из арабских сказаний мы знаем, однако, что Шехеразада победила; побеждает и поэт. Он богач, если даже он бедняк; он не одинок, если даже сидит в своей каморке один-одинёшенек: перед ним расцветает роза за розой, взлетает радужный мыльный пузырь за пузырем, небо сыплет падающими звёздами, словно создаётся новое небо, а старое рушится!.. А мир-то ничего об этом не знает! Этот праздник, богаче королевских фейерверков, даётся для одного поэта! Он счастлив, как Шехеразада, он победитель, он могуществен! Фантазия украшает стены его каморки богатыми гобеленами, каких нет ни у одного короля. Чувство затрагивает струны человеческих сердец и заставляет их звучать для него дивными аккордами. Разум подымает его через познание красоты земной до познания красоты небесной и в то же время помогает ему встать твёрдою ногою на земле. Он могуч, он счастлив, как немногие! Мы отнюдь не желаем вымаливать ему сострадание, мы только хотели нарисовать ему вывеску, беря для этого одни отрицательные краски жизни. «Султан и Шехеразада», — вот вам вывеска! Не казните же Шехеразаду!
Да, картинамъ нѣтъ конца; міръ вокругъ насъ полонъ красоты; она проявляется даже въ мельчайшихъ мимолетныхъ образахъ, которыхъ толпа и не примѣчаетъ.
Въ каплѣ воды, взятой изъ лужи, кишитъ цѣлый міръ живыхъ существъ; сутки—капля, выхваченная изъ будничной жизни, тоже содержитъ въ себѣ цѣлый міръ въ картинахъ, полныхъ красоты и поэзіи. Открой только глаза и гляди!
Да, картинам нет конца; мир вокруг нас полон красоты; она проявляется даже в мельчайших мимолётных образах, которых толпа и не примечает.
В капле воды, взятой из лужи, кишит целый мир живых существ; сутки — капля, выхваченная из будничной жизни, тоже содержит в себе целый мир в картинах, полных красоты и поэзии. Открой только глаза и гляди!
