— Мы должны видѣться ежедневно!—прибавила Франческа.—Смотри, навѣщай насъ, пока мы здѣсь!
Спросила она и о старой Доменикѣ, и я разсказалъ, какъ радуется старушка моимъ рѣдкимъ посѣщеніямъ весною или осенью, какъ жаритъ для меня каштаны и словно молодѣетъ, вспоминая то время, когда мы жили вмѣстѣ, какъ всякій разъ водитъ меня взглянуть на уголокъ, гдѣ я спалъ, и показываетъ мнѣ нацарапанные мною когда-то рисунки, которые она хранитъ у себя вмѣстѣ съ четками и старымъ молитвенникомъ.
— Какъ онъ смѣшно кланяется!—сказала Франческа мужу, когда я сталъ прощаться.—Хорошо, конечно, заботиться объ образованіи ума, но не надо пренебрегать и манерами! На это обращаютъ въ свѣтѣ большое вниманіе! Но, конечно, это все придетъ современемъ! Правда, Антоніо?
И она, улыбаясь, протянула мнѣ для поцѣлуя руку.
Было еще не поздно, но уже совсѣмъ темно, когда я опять очутился на улицѣ. Въ то время на улицахъ Рима еще не было фонарей; они, какъ извѣстно, введены лишь въ послѣдніе годы. Узкія, неровныя улицы освѣщались только лампадами, горѣвшими на перекресткахъ передъ образами Мадонны. Приходилось подвигаться впередъ ощупью, и я шелъ очень медленно, весь погруженный въ мысли о событіяхъ нынѣшняго дня.
Вдругъ моя протянутая впередъ рука наткнулась на кого-то.
— Чортъ возьми!—послышался знакомый голосъ.—Не выколи мнѣ глазъ! И безъ того мало вижу, а тогда и вовсе ослѣпну!
— Бернардо!—радостно воскликнулъ я.—Такъ мы всетаки встрѣтились съ тобою!
— Антоніо! Милый Антоніо!—вскричалъ онъ и схватилъ меня подъ руку.—Вотъ забавная встрѣча! Откуда ты? Съ маленькаго приключенія? Не ожидалъ! Вотъ ты и пойманъ на запретномъ пути! Гдѣ-жъ твой провожатый, чичисбей или какъ тамъ зовутъ твоего вѣрнаго спутника?
— Я одинъ!—отвѣтилъ я.
— Одинъ!—повторилъ онъ.—Да ты, въ сущности, ловкій парень! Тебѣ слѣдовало бы поступить въ папскую гвардію, тогда, можетъ быть, намъ и удалось бы какъ слѣдуетъ расшевелить тебя!
Я разсказалъ ему вкратцѣ о возвращеніи Eccellenza и синьоры и выразилъ ему свою радость по поводу нашей встрѣчи. Онъ былъ радъ не меньше моего; мы больше и не думали о темнотѣ, а шли себѣ, да шли впередъ, даже не замѣчая за разговорами—куда.
— Видишь-ли, Антоніо,—говорилъ онъ:—теперь только я узналъ, что такое жизнь. Ты же ея совсѣмъ не знаешь! Она слишкомъ хороша, чтобы можно было просидѣть ее на жесткой школьной скамьѣ, слушая воркотню Аббаса Дада! Теперь я умѣю править конемъ! Ты видѣлъ меня сегодня? И красавицы-синьоры посылаютъ мнѣ такіе жгучіе взгляды!..
— Мы должны видеться ежедневно! — прибавила Франческа. — Смотри, навещай нас, пока мы здесь!
Спросила она и о старой Доменике, и я рассказал, как радуется старушка моим редким посещениям весною или осенью, как жарит для меня каштаны и словно молодеет, вспоминая то время, когда мы жили вместе, как всякий раз водит меня взглянуть на уголок, где я спал, и показывает мне нацарапанные мною когда-то рисунки, которые она хранит у себя вместе с чётками и старым молитвенником.
— Как он смешно кланяется! — сказала Франческа мужу, когда я стал прощаться. — Хорошо, конечно, заботиться об образовании ума, но не надо пренебрегать и манерами! На это обращают в свете большое внимание! Но, конечно, это всё придёт со временем! Правда, Антонио?
И она, улыбаясь, протянула мне для поцелуя руку.
Было ещё не поздно, но уже совсем темно, когда я опять очутился на улице. В то время на улицах Рима ещё не было фонарей; они, как известно, введены лишь в последние годы. Узкие, неровные улицы освещались только лампадами, горевшими на перекрёстках перед образами Мадонны. Приходилось подвигаться вперёд ощупью, и я шёл очень медленно, весь погружённый в мысли о событиях нынешнего дня.
Вдруг моя протянутая вперёд рука наткнулась на кого-то.
— Чёрт возьми! — послышался знакомый голос. — Не выколи мне глаз! И без того мало вижу, а тогда и вовсе ослепну!
— Бернардо! — радостно воскликнул я. — Так мы всё-таки встретились с тобою!
— Антонио! Милый Антонио! — вскричал он и схватил меня под руку. — Вот забавная встреча! Откуда ты? С маленького приключения? Не ожидал! Вот ты и пойман на запретном пути! Где ж твой провожатый, чичисбей или как там зовут твоего верного спутника?
— Я один! — ответил я.
— Один! — повторил он. — Да ты, в сущности, ловкий парень! Тебе следовало бы поступить в папскую гвардию, тогда, может быть, нам и удалось бы как следует расшевелить тебя!
Я рассказал ему вкратце о возвращении Eccellenza и синьоры и выразил ему свою радость по поводу нашей встречи. Он был рад не меньше моего; мы больше и не думали о темноте, а шли себе, да шли вперёд, даже не замечая за разговорами — куда.
— Видишь ли, Антонио, — говорил он: — теперь только я узнал, что такое жизнь. Ты же её совсем не знаешь! Она слишком хороша, чтобы можно было просидеть её на жёсткой школьной скамье, слушая воркотню Аббаса Дада! Теперь я умею править конём! Ты видел меня сегодня? И красавицы-синьоры посылают мне такие жгучие взгляды!..
