Для меня уже не были новостью всѣ эти причудливыя арабески и легіоны колѣнопреклоненныхъ и парящихъ въ небесахъ ангеловъ; если же я и медлилъ здѣсь, дѣлая видъ, что разсматриваю ихъ, то лишь въ надеждѣ на счастливый случай—на встрѣчу съ Бернардо. Я прислонился къ каменной баллюстрадѣ и принялся любоваться роскошными очертаніями горъ, волнообразною линіей окружавшихъ Кампанью, не забывая въ то же время поглядывать на дворъ Ватикана всякій разъ, какъ о каменныя плиты его звенѣла чья-нибудь сабля,—не Бернардо-ли? Но онъ не показывался.
Тщетно бродилъ я по заламъ, останавливался и передъ Нильскою группою, и передъ Лаокономъ—толку все не было; мнѣ стало досадно и скучно. Бернардо не являлся, и мнѣ было ужъ все равно вернуться-ли домой или продолжать разглядывать древніе торсы и Антиноя.
Вдругъ по корридору промелькнула легкая тѣнь въ каскѣ съ развѣвающимся султаномъ, послышалось бряцанье шпоръ… Я въ догонку—это былъ Бернардо! Онъ обрадовался нашей встрѣчѣ не меньше меня и поспѣшно увлекъ меня за собою: ему надо было сообщить мнѣ тысячу вещей.
— Ты не знаешь, сколько я выстрадалъ! Да и теперь еще страдаю! Будь моимъ докторомъ! Ты одинъ можешь помочь мнѣ своими волшебными травами!
И, говоря это, онъ повелъ меня черезъ большую залу, гдѣ стояли на часахъ папскіе гвардейцы, въ большой покой, отведенный дежурному офицеру.
— Надѣюсь, ты не боленъ?—спросилъ я.—Этого не можетъ быть! Твои глаза, твои щеки такъ и горятъ!
— Да, они горятъ!—отвѣтилъ онъ.—Я весь горю, какъ въ огнѣ, но теперь все пойдетъ хорошо. Ты моя счастливая звѣзда. Ты предвѣщаешь мнѣ счастливое приключеніе, внушаешь добрыя идеи! Ты поможешь мнѣ! Сядь же! Ты не знаешь, что я пережилъ съ нашей послѣдней встрѣчи! Тебѣ я довѣрюсь, ты вѣрный другъ и самъ примешь участіе въ моемъ приключеніи!
Онъ не давалъ мнѣ вымолвить ни слова, говоря безъ умолку о томъ, что такъ волновало его.
— Помнишь ты еврея?—продолжалъ онъ.—Старика еврея, того, что мальчишки заставляли прыгать? Онъ еще удралъ тогда, даже не сказавъ спасибо за мою рыцарскую помощь! Я-то скоро забылъ его и всю эту исторію, но вотъ, нѣсколько дней спустя, прохожу мимо входа въ Гэто… Я бы и не замѣтилъ этого, если бы не часовой. Онъ отдалъ мнѣ честь,—я, вѣдь, теперь «персона»—я отвѣтилъ ему и случайно увидалъ за воротами цѣлую толпу черноокихъ красавицъ-евреекъ. Ну, понятно, мнѣ захотѣлось пройтись разокъ по этой узкой, грязной улицѣ. Тамъ настоящая
Для меня уже не были новостью все эти причудливые арабески и легионы коленопреклонённых и парящих в небесах ангелов; если же я и медлил здесь, делая вид, что рассматриваю их, то лишь в надежде на счастливый случай — на встречу с Бернардо. Я прислонился к каменной баллюстраде и принялся любоваться роскошными очертаниями гор, волнообразною линией окружавших Кампанью, не забывая в то же время поглядывать на двор Ватикана всякий раз, как о каменные плиты его звенела чья-нибудь сабля, — не Бернардо ли? Но он не показывался.
Тщетно бродил я по залам, останавливался и перед Нильскою группою, и перед Лаоконом — толку всё не было; мне стало досадно и скучно. Бернардо не являлся, и мне было уж всё равно вернуться ли домой или продолжать разглядывать древние торсы и Антиноя.
Вдруг по коридору промелькнула лёгкая тень в каске с развевающимся султаном, послышалось бряцанье шпор… Я вдогонку — это был Бернардо! Он обрадовался нашей встрече не меньше меня и поспешно увлёк меня за собою: ему надо было сообщить мне тысячу вещей.
— Ты не знаешь, сколько я выстрадал! Да и теперь ещё страдаю! Будь моим доктором! Ты один можешь помочь мне своими волшебными травами!
И, говоря это, он повёл меня через большую залу, где стояли на часах папские гвардейцы, в большой покой, отведённый дежурному офицеру.
— Надеюсь, ты не болен? — спросил я. — Этого не может быть! Твои глаза, твои щёки так и горят!
— Да, они горят! — ответил он. — Я весь горю, как в огне, но теперь всё пойдёт хорошо. Ты моя счастливая звезда. Ты предвещаешь мне счастливое приключение, внушаешь добрые идеи! Ты поможешь мне! Сядь же! Ты не знаешь, что я пережил с нашей последней встречи! Тебе я доверюсь, ты верный друг и сам примешь участие в моём приключении!
Он не давал мне вымолвить ни слова, говоря без умолку о том, что так волновало его.
— Помнишь ты еврея? — продолжал он. — Старика еврея, того, что мальчишки заставляли прыгать? Он ещё удрал тогда, даже не сказав спасибо за мою рыцарскую помощь! Я-то скоро забыл его и всю эту историю, но вот, несколько дней спустя, прохожу мимо входа в Гэто… Я бы и не заметил этого, если бы не часовой. Он отдал мне честь, — я, ведь, теперь «персона» — я ответил ему и случайно увидал за воротами целую толпу чернооких красавиц-евреек. Ну, понятно, мне захотелось пройтись разок по этой узкой, грязной улице. Там настоящая
