село. Она отворила дверь и вышла. Вѣтеръ какъ будто только ждалъ ее: радостно засвисталъ и хотѣлъ подхватить и унести ее, но она рукой взялась за холодный столбикъ и, придерживая платокъ, спустилась на платформу и зашла за вагонъ. Вѣтеръ былъ силенъ на крылечкѣ, но на платформѣ за вагонами было затишье. Съ наслажденіемъ, полною грудью она вдыхала въ себя снѣжный морозный воздухъ и, стоя подлѣ вагона, оглядывала платформу и освѣщенную станцію.
Страшная буря рвалась и свистѣла между колесами вагоновъ по столбамъ изъ-за угла станціи. Вагоны, столбы, люди, все, что было видно, было занесено съ одной стороны снѣгомъ и заносилось все больше и больше. На мгновеніе буря затихла, но потомъ опять налетала такими порывами, что, казалось, нельзя было противостоять ей. Между тѣмъ какіе-то люди бѣгали, весело переговариваясь, скрипя по доскамъ платформы и безпрестанно отворяя и затворяя большія двери. Согнутая тѣнь человѣка проскользнула подъ ея ногами, и послышались звуки молотка по желѣзу. „Депешу дай!“ раздался сердитый голосъ съ другой стороны изъ бурнаго мрака. „Сюда пожалуйте! № 28!“ кричали еще разные голоса, и занесенные снѣгомъ пробѣгали обвязанные люди. Какіе-то два господина, съ огнемъ папиросъ во рту, прошли мимо нея. Она вдохнула еще разъ, чтобы надышаться, и уже вынула руку изъ муфты, чтобы взяться за столбикъ и войти въ вагонъ, какъ еще человѣкъ въ военномъ пальто подлѣ нея самой заслонилъ ей колеблющійся свѣтъ фонаря. Она оглянулась и въ ту же минуту узнала лицо Вронскаго. Приложивъ руку къ козырьку, онъ наклонился передъ ней и спросилъ, не нужно ли ей чего-нибудь, не можетъ ли онъ служить ей. Она довольно долго, ничего не отвѣчая, вглядывалась въ него и, несмотря на тѣнь, въ которой онъ стоялъ, видѣла, или ей казалось, что видѣла, и выраженіе его
