— Мнѣ нечего говорить. Да и… — вдругъ быстро сказала она, съ трудомъ удерживая улыбку, — право, пора спать.
Алексѣй Александровичъ вздохнулъ и, не сказавъ больше ничего, отправился въ спальню.
Когда она вошла въ спальню, онъ уже лежалъ. Губы его были строго сжаты, и глаза не смотрѣли на нее. Анна легла на свою постель и ждала каждую минуту, что онъ еще разъ заговоритъ съ нею. Она и боялась того, что онъ заговоритъ, и ей хотѣлось этого. Но онъ молчалъ. Она долго ждала неподвижно и уже забыла о немъ. Она думала о другомъ, она видѣла его и чувствовала, какъ ея сердце при этой мысли наполнялось волненіемъ и преступною радостью. Вдругъ она услыхала ровный и спокойный носовой свистъ. Въ первую минуту Алексѣй Александровичъ какъ будто испугался своего свиста и остановился; но, переждавъ два дыханія, свистъ раздался съ новою, спокойною ровностью.
— Поздно, поздно ужъ, — прошептала она съ улыбкой. Она долго лежала неподвижно съ открытыми глазами, блескъ которыхъ, ей казалось, она сама въ темнотѣ видѣла.
Съ этого времени началась новая жизнь для Алексѣя Александровича и для его жены. Ничего особеннаго не случилось. Анна, какъ всегда, ѣздила въ свѣтъ, особенно часто бывала у княгини Бетси и встрѣчалась вездѣ съ Вронскимъ. Алексѣй Александровичъ видѣлъ это, но ничего не могъ сдѣлать. На всѣ попытки его вызвать ее на объясненіе она противопоставляла ему непроницаемую стѣну какого-то веселаго недоумѣнія. Снаружи было то же, но внутреннія отношенія ихъ совершенно измѣнились. Алексѣй Александровичъ, столь сильный человѣкъ въ государственной дѣятельности, тутъ чувствовалъ себя безсильнымъ. Какъ быкъ, покорно опустивъ голову, онъ ждалъ обуха, который, онъ чувствовалъ, былъ надъ нимъ поднятъ.
