обычною ему ясностью и отчетливостью выраженія и изяществомъ дикціи, — я не могу ни въ какомъ случаѣ согласиться съ Кейсомъ, чтобы все мое представленіе о внѣшнемъ мірѣ вытекало изъ впечатлѣній. Самое основное понятіе бытія получено мною не черезъ ощущеніе, ибо нѣтъ и спеціальнаго органа для передачи этого понятія.
— Да, но они — Вурстъ, и Кнаустъ, и Припасовъ — отвѣтятъ вамъ, что ваше сознаніе бытія вытекаетъ изъ совокупности всѣхъ ощущеній, что это сознаніе бытія есть результатъ ощущеній. Вурстъ даже прямо говоритъ, что коль скоро нѣтъ ощущенія, нѣтъ и понятія бытія.
— Я скажу наоборотъ, — началъ Сергѣй Ивановичъ.
Но тутъ Левину опять показалось, что они, подойдя къ самому главному, опять отходятъ, и онъ рѣшился предложить профессору вопросъ:
— Стало быть, если чувства мои уничтожены, если тѣло мое умретъ, существованія никакого уже не можетъ быть? — спросилъ онъ.
Профессоръ съ досадою и какъ будто умственною болью отъ перерыва оглянулся на страннаго вопрошателя, похожаго болѣе на бурлака, чѣмъ на философа, и перенесъ глаза на Сергѣя Ивановича, какъ бы спрашивая: что жъ тутъ говорить? Но Сергѣй Ивановичъ, который далеко не съ тѣмъ усиліемъ и односторонностью говорилъ, какъ профессоръ, и у котораго въ головѣ оставался просторъ для того, чтобы и отвѣчать профессору, и вмѣстѣ понимать ту простую и естественную точку зрѣнія, съ которой былъ сдѣланъ вопросъ, улыбнулся и сказалъ:
— Этотъ вопросъ мы не имѣемъ еще права рѣшать…
— Не имѣемъ данныхъ, — подтвердилъ профессоръ и продолжалъ свои доводы. — Нѣтъ, — говорилъ онъ, — я указываю на то, что если, какъ прямо говоритъ Припасовъ, ощущеніе и имѣетъ своимъ основаніемъ впечатлѣніе, то мы должны строго различать эти два понятія.
Левинъ не слушалъ больше и ждалъ, когда уѣдетъ профессоръ.
