земли, чтобы набраться, какъ богатыри, силы для предстоящемъ дѣятельности. Несмотря на увеличившуюся сутуловатость, несмотря на поразительную съ его ростомъ худобу, движенія его, какъ и обыкновенно, были быстры и порывисты. Левинъ провелъ его въ кабинетъ.
Братъ переодѣлся особенно старательно, чего прежде не бывало, причесалъ свои рѣдкіе, прямые волосы и улыбаясь вошелъ наверхъ.
Онъ былъ въ самомъ ласковомъ и веселомъ духѣ, какимъ въ дѣтствѣ его часто помнилъ Левинъ. Онъ упомянулъ даже и о Сергѣѣ Ивановичѣ безъ злобы. Увидавъ Агаѳью Михайловну, онъ пошутилъ съ ней и разспрашивалъ про старыхъ слугъ. Извѣстіе о смерти Парѳена Денисыча непріятно подѣйствовало на него. На лицѣ его выразился испугъ; но онъ тотчасъ же оправился.
— Вѣдь онъ ужъ старъ былъ, — сказалъ онъ и перемѣнилъ разговоръ. — Да, вотъ поживу у тебя мѣсяцъ-два, а потомъ въ Москву. Ты знаешь, мнѣ Мягковъ обѣщалъ мѣсто, и я поступаю на службу. Теперь я устрою свою жизнь совсѣмъ иначе, — продолжалъ онъ. — Ты знаешь, я удалилъ эту женщину.
— Марью Николаевну? какъ, за что же?
— Ахъ, она гадкая женщина! Кучу непріятностей мнѣ сдѣлала. — Но онъ не разсказалъ, какія были эти непріятности. Онъ не могъ сказать, что онъ прогналъ Марью Николаевну за то, что чай былъ слабъ, главное же за то, что она ухаживала за нимъ, какъ за больнымъ. — Потомъ вообще теперь я хочу совсѣмъ перемѣнить жизнь. Я, разумѣется, какъ и всѣ, дѣлалъ глупости, но состояніе — послѣднее дѣло, я его не жалѣю. Было бы здоровье, а здоровье, слава Богу, поправилось.
Левинъ слушалъ и придумывалъ, но не могъ придумать, что сказать. Вѣроятно Николай почувствовалъ то же; онъ сталъ разспрашивать брата о дѣлахъ его; и Левинъ былъ радъ говорить о себѣ, потому что онъ могъ говорить не притворяясь. Онъ разсказалъ брату свои планы и дѣйствія.
