— Когда же? Надо благословить и объявить. А когда же свадьба? Какъ ты думаешь, Александръ?
— Вотъ онъ, — сказалъ старый князь, указывая на Левина, — онъ тутъ главное лицо.
— Когда? — сказалъ Левинъ краснѣя. — Завтра. Если вы меня спрашиваете, то по-моему нынче благословить и завтра свадьба.
— Ну, полно, mon cher, глупости.
— Ну, черезъ недѣлю.
— Онъ точно сумасшедшій.
— Нѣтъ, отчего же?
— Да помилуй! — радостно улыбаясь этой поспѣшности, сказала мать. — А приданое?
„Неужели будетъ приданое и все это? — подумалъ Левинъ съ ужасомъ. — А впрочемъ, развѣ можетъ приданое, и благословенье, и все это — развѣ это можетъ испортить мое счастіе? Ничто не можетъ испортить! — Онъ взглянулъ на Кити и замѣтилъ, что ее нисколько, нисколько не оскорбила мысль о приданомъ. — Стало быть, это нужно“, подумалъ онъ.
— Я вѣдь ничего не знаю, я только сказалъ свое желаніе, — проговорилъ онъ, извиняясь.
— Такъ мы разсудимъ. Теперь можно благословить и объявить. Это такъ.
Княгиня подошла къ мужу, поцѣловала его и хотѣла идти, но онъ удержалъ ее, обнялъ и, нѣжно, какъ молодой влюбленный, нѣсколько разъ, улыбаясь, поцѣловалъ ее. Старики очевидно спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь ихъ. Когда князь съ княгиней вышли, Левинъ подошелъ къ своей невѣстѣ и взялъ ее за руку. Онъ теперь овладѣлъ собой и могъ говорить, и ему много нужно было сказать ей. Но онъ сказалъ совсѣмъ не то, что нужно было.
— Какъ я зналъ, что это такъ будетъ! Я никогда не надѣялся; но въ душѣ я былъ увѣренъ всегда, — сказалъ онъ. — Я вѣрю, что это было предназначено.
