Для матери не могло быть никакого сравненія между Вронскимъ и Левинымъ. Матери не нравились въ Левинѣ и его странныя и рѣзкія сужденія, и его неловкость въ свѣтѣ, основанная, какъ она полагала, на гордости, и его, по ея понятіямъ, дикая какая-то жизнь въ деревнѣ съ занятіями скотиной и мужиками; не нравилось очень и то, что онъ, влюбленный въ ея дочь, ѣздилъ въ домъ полтора мѣсяца, чего-то какъ будто ждалъ, высматривалъ, какъ будто боялся, не велика ли будетъ честь, если онъ сдѣлаетъ предложеніе, и не понималъ, что, ѣздя въ домъ, гдѣ дѣвушка невѣста, надо было объясниться. И вдругъ, не объяснившись, уѣхалъ. „Хорошо, что онъ такъ непривлекателенъ, что Кити не влюбилась въ него“, думала мать.
Вронскій удовлетворялъ всѣмъ желаніямъ матери: очень богатъ, уменъ, знатенъ, на пути блестящей, военно-придворной карьеры и обворожительный человѣкъ. Нельзя было ничего лучшаго желать.
Вронскій на балахъ явно ухаживалъ за Кити, танцовалъ съ нею и ѣздилъ въ домъ, стало быть, нельзя было сомнѣваться въ серьезности его намѣреній. Но, несмотря на то, мать всю эту зиму находилась въ страшномъ безпокойствѣ и волненіи.
Сама княгиня вышла замужъ тридцать лѣтъ тому назадъ по сватовству тетушки. Женихъ, о которомъ было все уже впередъ извѣстно, пріѣхалъ, увидалъ невѣсту, и его увидали; сваха-тетка узнала и передала взаимно произведенное впечатлѣніе; впечатлѣніе было хорошее; потомъ въ назначенный день было сдѣлано родителямъ и принято ожидаемое предложеніе. Все произошло очень легко и просто. По крайней мѣрѣ такъ казалось княгинѣ. Но на своихъ дочеряхъ она испытала, какъ не легко и не просто это, кажущееся обыкновеннымъ, дѣло — выдавать дочерей замужъ. Сколько страховъ было пережито, сколько мыслей передумано, сколько денегъ потрачено, сколько столкновеній съ мужемъ при выдачѣ замужъ старшихъ двухъ, Дарьи и Натальи! Теперь, при вывозѣ меньшой, переживались
