Римскими юристами, по объяснению Барона, нормы права по их содержанию или отношению к правоотношениям разделялись на принудительные — jus cogens, которые считались абсолютным правом, почему и относились даже к категории норм права публичного — jus publicum и дозволительные или распределительные — jus dispositivum. Первые, как право абсолютное, подлежали безусловному применению и исполнению и ни в каком случае не могли быть изменяемы или устраняемы произволом или волей лиц частных, что и выражалось правилом — jus publicum privatorum pactis mutori non potest; между тем, как нормы права дозволительного считались обязательными к исполнению лишь только в тех случаях, когда определяемое ими правоотношение не было регулировано частной волей, которой оно, напротив, могло быть определено и иначе, чем как оно определено нормами права диспозитивного. Первые по форме их выражения, т. е. смотря по тому, были ли они выражены в форме положительной или отрицательной, разделялись еще на нормы повелительные и запретительные; но та или другая форма их выражения нисколько, однако же, не влияла на последствия их неисполнения, которые заключались обыкновенно в том, что совершенное, вопреки выраженным в них предписаниям или запрещениям, считалось ничтожным, вследствие чего эти нормы права и назывались lex perfecta. Впрочем, в римском праве встречались и такие запретительные нормы права, несоблюдение которых могло и не сопровождаться этим последствием, т. е. могло и не влечь за собой ничтожности сделки, совершенной вопреки запрещения, и такие нормы назывались leges imperfectae; хотя, с другой стороны, встречались и такие нормы права, несоблюдение которых, если и не влекло за собой указанного последствия, то облагалось известным штрафом, и, наконец, еще такие нормы права, несоблюдение которых могло влечь за собой не только ничтожность совершенного, но кроме этого, облагалось еще известным штрафом, вследствие чего, первые назывались leges minus quam perfectae, а последние — leges plus quam perfectae (Pandecten § 12).
Подобное различие в нормах права по их содержанию или отношению к правоотношениям возможно встретить, вероятно, в постановлениях каждого законодательства, а в том числе и нашего; по крайней мере, наши цивилисты Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 23—24), Малышев (Курс общ. гр. пр., т. I, стр. 120—128), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 41) и Васьковский (Учеб. рус. пр., вып. 1, стр. 25 и 26), считают вполне возможным применять только что указанное разделение норм права римского и к постановлениям нашего законодательства, каковое положение и подкрепляется ими довольно многочисленными примерами, заимствованными из постановлений наших гражданских законов. Так, Малышев, как на примеры принудительных норм права, все равно, выраженных в форме законов повелительных или запретительных, указывает на следующие постановления нашего закона: во-1-х, на постановления о совершении браков,
