никто не может отговариваться неведением закона, когда он был обнародован установленным порядком, каковое указание повторяется, затем, еще и в некоторых других частных законоположениях и уставах, как, напр., в 715 ст. III т. уст. о службе, в которой сказано, что закон, запрещающий всем подданным отговариваться неведением законов, преимущественно подтверждается в отношении к лицам, состоящим в государственной службе, а также в 363 ст. свода местных законов кочев. инород. Восточ. Сибири, по которой и никто из инородцев не может отговариваться незнанием законов и постановлений, для них изданных, но всякий обязан исполнять их в точности.
Из первого из только что приведенных постановлений Мейер, в отношении определения действия гражданских законов по отношению к лицам, извлекает то положение, что действию их должны подлежать и у нас одинаково все лица, находящиеся в пределах Империи, как русские подданные, так и иностранцы, поскольку только сам закон не устанавливает в этом отношении каких-либо различий (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 40). Малышев, напротив, как в этом постановлении, так и последующих видит только выражение принципа общеобязательности исполнения законов у нас одинаково всеми и каждым, из какового принципа, как чисто формального, по его мнению, никак, однако же, не следует выводить то заключение, чтобы каждый закон и по его содержанию мог подлежать одинаковому применению ко всем лицам, находящимся в пределах государства, каковое применение законов с их материальной стороны представляется у нас по различию законов, напротив, чрезвычайно разнообразным (Курс общ. гр. пр., т. I, стр. 118 и 131). Впрочем, еще прежде Малышева, это же заключение по вопросу о действии у нас закона по отношению к лицам было высказано профессором Градовским, притом, в форме более определительной. Именно, по мнению Градовского, в действии у нас закона по отношению к лицам следует различать две стороны: а) внешнюю обязательную силу закона, и б) обязательность его по содержанию. С первой точки зрения закон обязывает к повиновению всех и каждого, и в этом смысле он равен для всех; напротив, по содержанию закон не всегда для всех равен и действие его в этом смысле различно, смотря по лицам (Начала рус. госуд. пр., т. I, стр. 136). Этот взгляд, разделяемый и Васьковским (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 28), на постановления нашего закона о действии его по отношению к лицам и на самом деле должен быть признан вполне правильным, как вполне соответствующий точному смыслу 63 ст. I т. зак. основ., заключающей в себе коренной закон в этом отношении, так как в ней говорится о равном действии закона по отношению всех лиц, в России пребывающих, как русских подданных, так и иностранцев, в смысле только обязательности его исполнения всеми и каждым, но не в смысле одинаковости самого закона по его содержанию для всех и каждого, что̀ ясно видно из слов статьи: „поскольку то до них принадлежать может“, каковые слова иначе не могут быть понимаемы, как в том смысле, что каждый обязан к исполнению именно тех законов, которые могут иметь к нему отношение, или, все равно — „поскольку то до них принадлежать может“. Ввиду этого обстоятельства, у нас, очевидно, и речи не может быть о равенстве перед законом всех и каждого в том смысле, в каком принцип этот проводится в новейших уложениях современных государств, как, напр., в уложениях итальянском и саксонском. Наконец, и по мнению профессора Цитовича, гражданские законы Российской Империи никак не могут быть признаны за законы всех русских подданных, как ограниченные в их действии целой системой различных племенных прав, под действие которых поставлен целый
