— Довольно! И такъ уже восемь.
— Еще!!
Въ голосѣ Киси прозвучали истерическiя нотки, а ротъ подозрительно искривился. Было видно, что онъ не прочь перемѣнить погоду и разразиться бурнымъ плачемъ съ обильнымъ дождемъ слезъ и молнiями пронзительнаго визга.
— Ну, на тебѣ еще! На! Вотъ тебѣ еще четыре куска. Довольно!
— Положи еще.
— На! Да ты попробуй… Можетъ, довольно?
Кися попробовалъ и перекосился на сторону, какъ сломанный стулъ.
— Фии! Сиропъ какой-то… Прямо противно.
— Ну, я тебѣ налью другого…
— Не хочу! Было бы не наваливать столько сахару.
— Чрезвычайно интересный мальчикъ! — восклицалъ изрѣдка Береговъ, но лицо его было спокойно.
За обѣдомъ Береговъ первый разъ услышалъ, какъ Кися плачетъ. Это производило чрезвычайно внушительное впечатлѣнiе.
Мать наливала ему супъ въ тарелку, а Кися внимательно слѣдилъ за каждымъ ея движенiемъ.
— На, Кисенька.
— Мало супу. Подлей.
— Ну, на. Довольно?
— Еще подлей.
— Черезъ край будетъ литься!…
— Лей!
Мать тоскливо поглядѣла на сына, вылила въ тарелку еще ложку, и когда супъ потекъ по ея рукѣ, выронила тарелку. Сѣла на свое мѣсто и зашипѣла, какъ раскаленное желvзо, на которое плюнули.
