— Вотъ, сигара. Воть, спички. Вотъ, вино. Курите, пейте и слушайте.
Инженеръ Береговъ сказалъ:
— Вашъ торжественный видъ и тонъ меня пугаютъ. Зачѣмь вамъ вздумалось поднять меня съ постели въ часъ ночи и притащить къ себѣ? Что случилось? Похоже, будто вы собираетесь дѣлать предсмертное завѣщаніе.
— Береговъ! Знаете, зачѣмъ я васъ позвалъ ночью къ себѣ? Потому что вы человѣкъ безъ предразсудковъ.
— Это вѣрно.
— И что вы серьезно можете отнестись къ тому, что вамъ серьезно скажутъ.
— И это вѣрно.
— И вы не будете хныкать и плакать, а примете всякое извѣстіе, какъ мужчина.
— И это вѣрно.
— Ну, такъ вотъ, милый, спокойный, разсудительный Береговъ: я рѣшилъ умереть.
— Гм!
— Вы, кажется, сказали: гм! Это что — возраженіе?
— Нѣтъ, такъ просто. Это громкое выраженіе тихаго размышленія.
— А какимъ образомъ вы размышляете?
— Думаю я сейчасъ такъ: вотъ человѣкъ, который, очевидно, твердо рѣшилъ покончить счеты съ жизнью. Отговаривать его было бы смѣшно, глупо и безполезно…
— О, Береговъ! Какъ вы все понимаете и какъ съ вами легко, — воскликнулъ хозяинъ, пожимая руку невозмутимаго гостя. — Вы сразу учуяли всю желѣзную рѣшимость мою, всю невозвратность.
