Озеро, скажи,—что значитъ твой покой?
Волны вдругъ твои рѣзвиться перестали.
Въ зеркалѣ твоемъ, какъ будто бы изъ стали,
Дѣва заглядѣлась ли на образъ свой?
5 Волны ли твои плѣнилися лазурью
Неба яснаго, иль пѣной облаковъ,
Нѣжной, какъ и та, что на хребтѣ валовъ
Носится порою въ дни утихшей бури?
Озеро, въ печали гордой ты молчишь…
10 Другомъ будь моимъ! Я, какъ и ты, тоскую.
Въ думы погруженный грустныя, люблю я,
Такъ же, какъ и ты, внимать, что шепчетъ тишь.
Сколько волнъ сѣдыхъ несется надъ тобою,
Столько-жъ мыслей рѣетъ надъ моимъ челомъ.
15 Столько въ сердцѣ муки горестномъ моемъ,
Сколько пѣны бѣлой на волнахъ прибоя!
Еслибъ въ твои волны до глубинъ, до дна
Миріады звѣздъ вмигъ небо посылало,—
Какъ моя душа, ты-бъ все же не пылало:
20 Пламенемъ такимъ объята вся она!
Озеро, скажи, — что значит твой покой?
Волны вдруг твои резвиться перестали.
В зеркале твоём, как будто бы из стали,
Дева загляделась ли на образ свой?
5 Волны ли твои пленилися лазурью
Неба ясного, иль пеной облаков,
Нежной, как и та, что на хребте валов
Носится порою в дни утихшей бури?
Озеро, в печали гордой ты молчишь…
10 Другом будь моим! Я, как и ты, тоскую.
В думы погружённый грустные, люблю я,
Так же, как и ты, внимать, что шепчет тишь.
Сколько волн седых несётся над тобою,
Столько ж мыслей реет над моим челом.
15 Столько в сердце муки горестном моём,
Сколько пены белой на волнах прибоя!
Если б в твои волны до глубин, до дна
Мириады звёзд вмиг небо посылало, —
Как моя душа, ты б всё же не пылало:
20 Пламенем таким объята вся она!
