Еслибъ край нашъ родной снова силу нашелъ
Сбросить бремя невзгодъ и мученья,
Какъ прозрачный эѳиръ разсѣкаютъ, орелъ,
20 Твоихъ крыльевъ могучихъ движенья!..
Кто изнѣженъ и слабъ, кто отваги лишенъ,
Пусть дивится тому, что, страдая,
Съ мрачной думой своей неразлученъ Леонъ,
По горамъ и пустынямъ блуждая!..
25 Пусть правдивая скорбь непонятна, смѣшна
Тѣмъ, кто ищетъ утѣхъ, наслажденій,
Чья безпечная жизнь суеты лишь полна,
Жажды шумныхъ, пустыхъ развлеченій…
Духъ Леона, скорбя, ненавидитъ покой,
30 И чужда ему жизни отрада:
Такъ страдалецъ-народъ осушаетъ съ тоской
Кубокъ, полный смертельнаго яда.
Зеленѣютъ поля… Вновь фіалка, жасминъ,
Все подъ лаской весны расцвѣтаетъ…
35 Какъ дыханіе дѣвы, порой изъ долинъ
Ароматный зефиръ долетаетъ.
Межъ душистыхъ цвѣтовъ себѣ путь проложивъ,
Блещетъ чистый ручей красотою.
Дремлетъ лилія, томно головку склонивъ,
40 Надъ журчащей мечтая водою…
Если б край наш родной снова силу нашёл
Сбросить бремя невзгод и мученья,
Как прозрачный эфир рассекают, орёл,
20 Твоих крыльев могучих движенья!..
Кто изнежен и слаб, кто отваги лишён,
Пусть дивится тому, что, страдая,
С мрачной думой своей неразлучен Леон,
По горам и пустыням блуждая!..
25 Пусть правдивая скорбь непонятна, смешна
Тем, кто ищет утех, наслаждений,
Чья беспечная жизнь суеты лишь полна,
Жажды шумных, пустых развлечений…
Дух Леона, скорбя, ненавидит покой,
30 И чужда ему жизни отрада:
Так страдалец-народ осушает с тоской
Кубок, полный смертельного яда.
Зеленеют поля… Вновь фиалка, жасмин,
Всё под лаской весны расцветает…
35 Как дыхание девы, порой из долин
Ароматный зефир долетает.
Меж душистых цветов себе путь проложив,
Блещет чистый ручей красотою.
Дремлет лилия, томно головку склонив,
40 Над журчащей мечтая водою…
