Страница:БСЭ-1 Том 14. Высшее - Гейлинкс (1929).pdf/239

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница не была вычитана

дерево разамала (см.), Liquidambar, дающий стиракс (см.), темир-агач (Parrottia persica), или железное дерево (см.) Кавказа, гамамелис (Hamamelis virginiana, см. рис.) — сев. — американский кустарник, экстракт из коры и листьев которого употребляется в медицине как вяжущее и кровоостанавливающее .

ГАМАН (Hamann), Иоган Георг (1730—1788), наиболее оригинал ьн. представитель т. н. «философии caMo6biTHOCTH»(Originalitatsphi losophie), примыкавшей к ли

Hamamelis virginiana: 1  — ветка с цветами, 2  — тературному и поэти

ветка с плодами, 3  — цвеческому движению ток, 4  — продольный раз«Бури и натиска» рез пестика, 5  — тычинка пестик, 6  — продольный (см.) — сего культом иразрез плода, 7  — прогениальной индиви

дольный разрез семени. дуальности. Философия самобытности возглавлялась Гердером (см.), ее представители, кроме Гамана, — Лафатер и Якоби (см.). Социальную основу этого направления образуют индивидуалистические тенденции, порожденные развитием немецкой мелкобуржуазной интеллигенции во второй половине 18 в. Исходную точку философских размышлений Г. образует идея антиномического индивидуализма. Г. одинаково отвергал как философию Спинозы (см.) с его рационалистической этикой, усматривавшей в понятии индивидуальности одну лишь неясную фикцию, так и критическую философию Канта (см.), стремившегося к точному разграничению духовных «способностей» и к ограничению теоретического познания рассудочным синтезом категорий. Вместе с Юмом, Г. сводит знание к вере, усматривая корни этой веры в привычных связях опыта. В то же время сенсуализму и скептицизму Юма Гаман противопоставляет убеждение в познавательном могуществе мистического опыта.

Последнюю основу всего знания образует, по Г., откровение, опирающееся на непосредственную интуицию чувства. Несостоятельность аналитического рассудка сказывается в его неспособности понять основной факт жизни — противоречие. Перед лицом противоречия равно бессильны и идеализм и материализм: и тот и другой не допускают противоречия ни в бытии, ни в познании. А между тем, противоречие  — подлинная основа всякой жизни и единственный источник истинного познания. В высшем синтезе бытия противоречия образуют единство. Примыкая к Джордано Бруно и Николаю Кузанскому, Г. провозглашает принцип coincidentia oppositorum (совпадения, или единства, противоречий) высшим принципом бытия и знания. В бытии носителем, единства противоположностей является человеческая личность во всех ее проявлениях: так, каждое слово человеческой речи есть объективированная мысль, материализованный дух; но и во всех других сферах личность рас 454

крывается как единство противоположностей: сам человек есть вместе и материя и дух, а человеческое сознание — вместе и чувственность и разум. В познании единство противоположностей доступно только откровению чувства: необходимо совершенно отказаться от принципов формальной логики и, в первую очередь, от запрета противоречия и от закона достаточного основания; другое необходимое условие  — возврат к первобытному строю жизни, к естественным моральным отношениям (ср. Ж. Ж. Руссо).

Не будучи ортодоксом протестантизма, Г. считает все же христианство высшей формой религиозного чувства, подчеркивая в нем антиномическое содержание, непримиримое с рассудочностью.

Изложенные в темной афористической форме, идеи Г. тем не менее оказали огромное влияние на современников. Историческое значение Г. — в данной им критике рассудочного формализма и в. восстановлении диалектического принципа единства противоположностей. Однако, мистическая форма, которую Г. придал своему учению, резкий и откровенный алогизм, пренебрежение к научным категориям мышления и познания, настойчивая защита положений христианской догматики, гипертрофия эмоционализма заставляют видеть в Г. представителя не научной формы диалектики, но скорее одного из представителей реакционной мистической традиции в истории диалектики.

Сочинения Г.: Werke, F. Roth, 8 Teile, Berlin, 1821—43.

Лит.: DisselhoffJ., Wegweiser zu J. G. Hamann, dem Magus im Norden, Elberfeld, 1870; Franck e L., J. G. Hamann, ein Lebensbild, Torgau, 1883; P о e 1 G., J. G. Hamann, der Magus im Norden, 2 Teile, Hamburg, 1874—76; Weber H., Hamann und Kant, ein Beitrag zur Geschichte der Philosophie im Zeitalter der Aufklarung, Miinchen, 1904; Unger R., Hamanns Sprachtheorie im Zusammenhang seines Denkens. Grundlegung zu einer Wiirdigung der geistesgeschichtiichen Stellung des Magus im Norden, Munchen, 1905; его же, Hamann und die Aufklarung. Studien zur Vorgeschichte des romantischen Geistes im 18 Jahrhundett, 2 В-de, Jena, 1911*; Blum J., La vie et 1’oeuvre de J. G. Hamann, «le Mage du Nord», 1730—88, P., 1913; Кожевников В. А., Философия чувства и веры, М., 1897; Погодин А. Л., Язык как творчество, «Вопросы теории и психологии творчества», т. IV, стр. 426—28, Харьков, 1913.

ГАМАН (Hamann), Отто (1852—1927), герм. журналист и политический деятель, т. н. «сотрудник четырех канцлеров». Начав свою политическую карьеру журналистом, Г. был в 1894 назначен референтом, а затем заведующим отделом печати герм. министерства иностранных дел. Вскоре Г. стал доверенным лицом канцлера Каприви, — а затем канцлеров Гогенлоэ, Бюлова и Бетман-Гольвега — по передаче печати директив в области внешней политики. Г. пользовался большой популярностью в газетном мире, что привело к росту его влияния в кругах министерства.

Г. критически относился к дипломат, подготовке империал, войны со стороны Германии и еще более критически смотрел на работу мин-ства ин. дел во время войны, почему и вынужден был в 1916 уйти в отставку.

Написал интересные воспоминания: «Erinnerungen» (3 B-de, В., 1918—19), «Der misverstandene Bismarck» (Berlin, 1921), и ряд исторических работ («Deutsche Weltpolitik», 1890—1912, Berlin, 1925, и другие).