не связанных идей. Все связи вносятся субъектом в виде субъективной психологической привычки соединять в сознании те или другие идеи и их комбинации.
Это дискретно-механистическое представление об опыте играет весьма важную роль также и у Канта (см.), хотя он и признает, что источником наших ощущений является вне нас существующая «вещь в себе». Но эта «вещь в себе», по Канту, абсолютно непознаваема. Все связи вносятся в опыт субъектом, но в отличие от Юма эти связи объявляются не результатом субъективной психологической привычки, а деятельностью априорных форм чувственности и рассудка. Получается резкий, безысходный дуализм апостериорного (приобретаемого опытным путем) и априорного (независимого от опыта), чувственности и мышления. «Все наше знание,— пишет Кант,— начинается с опыта… Но из этого вовсе не следует, что оно все происходит из опыта». Кант объявляет априорными, привносимыми субъектом, не только формы рассудка (категории), но и «формы чувственности» (пространство и время). Опыт дает, по Канту, лишь сырой, хаотический материал для познания. Но вместе с тем Кант подчеркивает, что без этого материала понятия рассудка лишены всякого содержания: «без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один не был бы мыслим. Мысли без содержания пусты, а наглядные представления без понятий слепы». Поэтому научное знание Кант ограничивает пределами возможного опыта. Кант хотел дать синтез эмпиризма и рационализма. Получились же у него перманентные «колебания между эмпиризмом (материализмом) и идеализмом» (Ленин).
Дальнейшее развитие немецкой философии идет по линии развития априоризма («трансцендентализма») и идеалистической диалектики, достигающей своего кульминационного пункта в философии Гегеля (см.). Гегель вел развернутую борьбу с дуализмом Канта, но, будучи идеалистом, он не смог преодолеть кантовского разрыва между чувственным впечатлением и мышлением. Ленин по этому поводу писал: «Сторонник диалектики, Гегель не сумел понять диалектического перехода от материи к движению, от материи к сознанию — второе особенно… Диалектичен не только переход от материи к сознанию, но и от ощущения к мысли» (Ленинский сб., XII, стр. 234). Когда Гегель говорит об Э., он, с одной стороны, указывает на то, что «последовательной системой эмпиризма является материализм»,— и тут Гегель критикует Э. именно за эту его материалистическую тенденцию, а с другой стороны, Гегель имеет перед своими глазами «ограниченный английский эмпиризм» (выражение Энгельса), извращающий понятие опыта по линии механицизма и субъективного идеализма,— и тут Гегель правильно указывает некоторые коренные пороки этого Э. (его аналитический, метафизический характер). Вместе с тем Гегель признает, что «в эмпиризме заключается великий принцип, гласящий, что то, что истинно, должно быть в действительности и должно наличествовать для восприятия». «Существенно правомерный момент» эмпиризма заключается, по Гегелю, в том, что на место «пустой потусторонности абстрактного рассудка» эмпиризм апеллирует к «здешнему, к настоящему моменту, к посюстороннему». Однако в целом Гегель как идеалист отвергает эмпиризм и провозглашает, что истина лежит не в чувственном опыте, а в чистой мысли, абсолютной идее.
Э. и сенсуализм с новой силой возрождаются в философии Фейербаха (см.), выступившего против абсолютного идеализма Гегеля и противопоставившего «трезвую философию пьяной спекуляции». «…Неудовлетворенный абстрактным мышлением (Фейербах — В. Б.) выдвигает созерцание, но он берет чувственность не как практическую человечески-чувственную деятельность» (Маркс). У Фейербаха мы имеем «объективный сенсуализм, т. е. материализм» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 165), но материализм ограниченный, созерцательный, недиалектический, неисторический.
В диалектическом материализме Э. освобождается от этих и других ограниченностей, непоследовательностей и извращений, с к-рыми он был связан в домарксовской философии. В нем опыт понимается как общественно-историческая практика человека в материальном объективно-реальном мире. Напротив того, в буржуазной философии 19 и 20 веков эмпиризм выступает исключительно в своей искаженной вульгарной форме и сплошь да рядом переплетается с откровенной поповщиной и мистицизмом. В Англии 19 в. мы находим перепевы юмовского феноменализма, колеблющиеся между субъективным идеализмом и «стыдливым материализмом» (так Энгельс характеризует агностицизм Гексли и др.). Джон Стюарт Милль (см.) объявляет вещи «постоянными возможностями восприятий» и обстоятельно развивает индуктивную логику. Герберт Спенсер (см.) строит на почве агностического Э. механистическую теорию эволюции. В своей «Психологии» Спенсер указал на значение наследственного опыта миллиардов поколений: то, что кажется априорным для индивидуума, является апостериорным (возникает опытным путем) для вида и для ряда видов в их эволюции.
В конце 19 в. в Германии и Австрии зарождается так называемая «эмпириокритическая» философия (см. Эмпириокритицизм), главными представителями к-рой являются Авенариус (автор термина «эмпириокритицизм») и Мах. Авенариус называет свою философию философией «чистого опыта», он без конца толкует об опыте как единственном источнике и единственном предмете всякого знания и требует «очищения» опыта от всякой «метафизики», т. е. прежде всего от материализма. Несмотря на новые «ученые» словечки, эмпириокритицизм и махизм представляют собою не что иное, как возрождение идеалистического эмпиризма Беркли и Юма, как это блестяще доказано в «Материализме и эмпириокритицизме» Ленина. Авенариус и Мах спекулируют на слове «опыт», извращают действительное содержание опыта и под видом «преодоления» противоположности материализма и идеализма протаскивают путаный субъективный идеализм. На русской почве аналогичные взгляды развивали А. Богданов (эмпириомонизм, см.), П. Юшкевич (эмпириосимволизм, см.), В. Чернов и др.
В 20 в. можно выделить два буржуазных эмпиристических направления, претендующих на «новизну» точки зрения, хотя в действительности они пережевывают старые идеи юмизма, берклеанства и фидеизма. Это 1) радикальный эмпиризм Джемса и 2) неопозитивизм Карнапа, Шлика, Рейхенбаха, Филиппа Франка и др.
Джемс пытается внести активный элемент в идеалистический Э. берклеанского типа. По
