ложность взглядам классической физики, согласно к-рой всякий источник принципиально мог излучать Э. непрерывно, точнее говоря, Э. его могла меняться вследствие излучения непрерывно,— согласно воззрениям теории квантов данный источник может излучать Э. только определенными порциями (квантами), т. е. находиться только в ряде дискретных энергетических состояний.
Одностороннее подчеркивание прерывности энергетических процессов и механическое перенесение понятия прерывности на Э. вообще «создают неправильный подход к проблеме Э. и материи, т. к. отодвигают основную проблему синтеза непрерывности и прерывности. Все развитие современной физики показывает ограниченность точки зрения сведения всех физических явлений либо к чистой прерывности либо к чистой непрерывности. Наоборот, правильное истолкование последних сдвигов, совершающихся в учении о строении материи (квантовая механика, квантовая электродинамика), подтверждает точку зрения диалектического материализма о синтезе противоположностей — прерывности и непрерывности (см. Квантовая механика).
Различные взгляды на Э. имели место в истории физики. Обычное определение Э. тесно связано с принципиальными основами Ньютоновой механики и с той ролью, к-рую в системе Ньютона играла сила. Это определение Э. получило в физике всеобщее распространение в значительной степени благодаря работам Гельмгольца о сохранении Э. В отличие от концепции Гельмгольца Р. Майер связывает проблему Э. с формами движения, а не с силой. Понятие Э. в физике было выдвинуто на первый план в ту эпоху, когда были в достаточной степени — гл. обр. благодаря их техническим применениям — изучены основные формы движения, изучаемые физикой: механическая, тепловая и электромагнитная. Концепция Э. была неразрывно связана с развитием закона сохранения Э. Часть естествоиспытателей хотела видеть в этом законе простое констатирование эквивалентов при превращении одной формы Э. в другую. Закон сохранения Э., а вместе с ним и понятие Э. не только не рассматривались как одна из основных методологических предпосылок естествознания, но сочинения, пытающиеся трактовать этот закон как фундаментальный закон природы, неразрывно связанный с общим мировоззрением, подвергались гонению. Противоположность концепций Гельмгольца и Майера не является случайным историческим фактом. Начало этой противоположности можно проследить на протяжении истории физики, начиная с Ньютона. Общая методологическая концепция Гельмгольца в сущности мало чем отличается от концепции Ньютона. Помимо сведения всех форм движения к механической мы находим у Ньютона отделение движения от материи, перенесение движущего начала вовне, в приложенные силы. Противоположную позицию в этом вопросе занимает Лейбниц. Полемизируя против чисто механического объяснения природы, Лейбниц пишет Штурму, что самое важное подтверждение своих взглядов видит «в основном законе природы, который состоит не в сохранении одного и того же количества движения, но в том, что необходимо «сохранять одно и то же количество деятельной силы, и даже (для чего я открыл удивительное основание) одно и то же количество двигательной деятельности, которое означает совсем не то, что понимают картезианцы под количеством движения» (Лейбниц, О природе самой в себе и т. д. для подтверждения и пояснения начал динамики, пер. под ред. Преображенского, М., 1890, «Труды Моск. психологического об-ва», вып. 4). Сила для Лейбница не есть нечто внешнее, находящееся вне материи. Ленин подчеркивает, что в отличие от Спинозы «…у Лейбница к понятию субстанции прибавляется понятие силы и притом деятельной силы… следовательно,— замечает Ленин,— Лейбниц через теологию подходил к принципу неразрывной (и универсальной абсолютной) связи материи и движения» (Ленинский сборник, XII, М.—Л., 1931, стр. 127).
Далее Ленин выделяет то место из истории философии Фейербаха, где Фейербах говорит, что в отличие от Декарта телесная субстанция для Лейбница уже не только протяженная, мертвая, приводимая извне в движение масса, а в качестве субстанции имеет в себе деятельную силу, не знающий покоя принцип деятельности. К этому месту Ленин делает важное замечание: «За это, верно, и ценил Маркс Лейбница, несмотря на его, Лейбница, „лассалевские“ черты и примирительные стремления в политике и религии» (там же, стр. 129).
Это различие в концепциях взаимоотношения материи и движения выявляется и в различной трактовке Э. и в том значении, которое эта физическая категория играла у Лейбница и у Ньютона. Хотя зачатки понятия Э. встречаются еще у Стевина и Галилея, в механике Ньютона Э. не играет никакой роли. Это объясняется в первую очередь тем, что вся механика Ньютона в основном трактует закономерности чистой механической формы движения и не ставит проблемы превращения механической формы Э. в другие формы. Такая трактовка Ньютона находит свое объяснение в том, что социально-экономическая формация его эпохи поставила перед физикой как основные задачи чисто механические проблемы. Как только после промышленного переворота начинает развиваться паровая машина, а с ней и термодинамика, становится во весь рост проблема превращения тепловой формы движения в механическую (см. Энтропия). Развитие этой проблемы стимулируется постепенным выдвижением на первый план электрической и химической форм движения. Это приводит к окончательной формулировке «закона сохранения Э.». Однако в отношении трактовки понятия Э. в истории физики можно различить две линии. Одна идет от Лейбница и Гюйгенса к Роберту Майеру и ставит во главу угла понятие «живой силы» или кинетической энергии, другая — от Ньютона к Гельмгольцу и выдвигает на первый план понятие силы в ньютоновском смысле. В развитии и противопоставлении этих двух линий философские концепции сыграли выдающуюся роль.
Методологическая установка Гельмгольца в проблеме закона сохранения Э. всецело определяется его механическим мировоззрением, непосредственно примыкающим к точке зрения Ньютона. «Существо материи,— пишет Гельмгольц во введении,— в себе самом представляется для нас покоящимся и бездейственным». Т. о. движение выступает у Гельмгольца как внешнее по отношению к материи. «Естествен-
