ном насилии и потому переносившей свои материальные требования в абстрактную сферу «свободной воли». Кант, по словам Маркса и Энгельса, «превратил материально обусловленное направление воли в чистое самоопределение „свободной воли“, воли самой по себе, как человеческой воли, сделав из нее таким образом чисто идеологическое понятие и постулат нравственности» («Св. Макс»). Категорический императив Канта, его признание общеобязательных для всего человечества нравственных законов и призыв к обузданию естественных влечений оказались очень удобным идеологическим оружием в руках буржуазии, которая при помощи его обосновывала свое отрицание противоречий классовых интересов, «единство нации», необходимость подчинения капиталистической эксплоатации. В то же время буржуазия наполняла этот формальный принцип «всеобщности» норм поведения каждый раз выгодным для себя классовым содержанием; она производила во «всеобщие» интересы свои собственные, классовые интересы.
Еще более резко буржуазную идею о необходимости для эксплоатируемых масс подавления своих естественных влечений выразил в начале 19 в. Шопенгауер (см.) в форме реакционно-пессимистической критики Канта. Кантовская разумная воля представлялась Шопенгауеру слишком опасной для признания ее источником морали. Он видит в нашем поведении проявление слепого, неразумного стихийного волевого начала: нравственность должна заключаться в подавлении эгоистического волевого инстинкта, в отказе от наслаждений. Но к этому времени уже чувствовалось приближение немецкой буржуазной революции, которая требовала от немецкой буржуазной морали перенесения моральных оценок из абстрактной области категорического императива в область реальных общественных отношений. Выразителями этой буржуазно-революционной струи в немецкой философии становятся Гегель (см.) и затем Фейербах (см.). Гегель начинает в идеалистической форме диалектическую критику кантианского формализма. Он идеалистически рассматривает нравственность как ступень развития абсолютного духа, но в то же время связывает Э. с развитием общественных бытовых отношений и объявляет «зло» движущей силой исторического развития и познания, противоречиво ведущей нас к «добру», к «благу», к «счастью». — Шаг назад по сравнению с Гегелем делает Л. Фейербах, возвращающийся к воззрениям механического материализма, т. е. отождествляющий стремление людей к счастью со стремлением их к самосохранению. Критикуя абсолютную мораль Канта, Фейербах не понимает Гегеля, к-рый «неизменное и всеобщее» счастье людей делает ступенью развития. Энгельс выяснил всю отсталость и бедность фейербаховской Э. с его абстрактным «стремлением к счастью». Тем не менее этика Фейербаха на известной исторической ступени сыграла и полезную революционную роль, и в частности в России принцип стремления к счастью и «разумного эгоизма», выдвинутый Фейербахом, оказал свое влияние на развитие этических воззрений Добролюбова, Чернышевского и др. Лишь диалектический материализм Маркса и Энгельса, унаследовав все положительные элементы учений старых материалистов об «общественном эгоизме» и идеалистической диалектики Гегеля, критически переработав их в свете исторического материализма, целиком преодолел как априоризм и формализм этики Канта, так и механицизм и эмпиризм утилитарной Э.
Дальнейшее развитие и победа промышленного капитализма приводят к оскудению буржуазной Э. Эмпиризм и бентамовский утилитаризм нашли своих наследников в либеральном позитивизме Дж. Ст. Милля, в позитивистской социологии, в биологических теориях морали. Дарвин (см.) ищет источников происхождения моральных чувств в биологических инстинктах животных, в присущем им социальном инстинкте, к-рый помогает животным в их борьбе за существование. Согласно Г. Спенсеру (см.), человеческое поведение — продукт общественной эволюции, целью которой является наиболее полное приспособление действий индивида к общественной среде, к потребностям вида; достижением такого абсолютного равновесия между видом и индивидом будет исчезновение необходимости внешнего принуждения и создание «органической нравственности». Либерально-анархическая этика Спенсера, как и этика всего позитивизма, целиком игнорирует классовые противоречия, революционный ход общественного развития, внутренние закономерности и своеобразие ступеней исторического развития: она пропитана плоским эволюционизмом и иллюзиями о возможности мирного устранения капиталистич. конкуренции путем установления «равновесия» между буржуазным индивидом и его «средой».
Феодальная и мелкобуржуазная идеология находят в течение 19 в. свой отзвук в вопросах морали в этических взглядах Ницше, Штирнера; Л. Толстого, П. Кропоткина и др. Идеолог прусского феодального юнкерства, учение которого сейчас усиленно культивируется гитлеровским фашизмом, Ницше (см.) в своей яркой и образной философии отбрасывает буржуазное равенство и создает культ избранной, сильной личности, в своем поведении стоящей по ту сторону добра и зла. Противоречия мелкой буржуазии находят свое выражение в культе эгоистического «я» у мелкого буржуа М. Штирнера (см.). Противоречия крестьянской буржуазной революции в России, протест крестьянства против гнета и эксплоатации самодержавного режима и в то же время его нерешительность и непоследовательность на революционном пути ярко отразились в христианской этике Л. Толстого (см.) с его резкой критикой классового гнета и учением о «непротивлении злу» насилием.
Априоризм каптовской Э. получает дальнейщее развитие на следующей империалистической ступени развития буржуазного общества — в современном неокантианстве (см.), в учении о высших «ценностях» и нравственных «целях», к-рые выдвигают Г. Коген, Виндельбанд, Риккерт и др. Империализм приводит к тому, что либерально-демократическая фразеология «свободы», «равенства», «справедливости» и т. п. все более превращается в «этическое» прикрытие для захватнической политики монополистического капитала. За последние годы получает свое развитие Э. фашизма, в которой преклонение перед сильной личностью причудливо соединяется с теорией избранных «рас» и «наций», развивающихся за счет менее совершенных народов.
C воззрениями современной империалистской буржуазии, прикрывающей свою нрав-
