Страница:Бальмонт. Белые зарницы. 1908.pdf/152

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


вполнѣ,—развѣ лишь въ Искусствѣ,—ибо оно имѣло рабовъ, и морило ихъ голодомъ. Это будетъ осуществлено вполнѣ и черезъ это каждый человѣкъ будетъ достигать своего совершенства. Новый Индивидуализмъ есть новый Эллинизмъ“.

Эти строки Уайльда о Соціализмѣ будутъ неожиданностью для многихъ почитателей его поэтическаго творчества. На самомъ же дѣлѣ они—лишь логическій выводъ изъ основныхъ свойствъ его свободолюбивой натуры, преданной высокимъ наслажденіямъ мысли и творчества, и натуры воистину благородной, ибо, желая для себя всего, онъ и за другими признавалъ это великое человѣческое право. Любя Красоту, онъ все хотѣлъ бы обнять ея сіяніемъ, и всѣ взоры обратить къ ней, оторвавши отъ некрасиваго, грубаго, внѣшняго, временнаго, подневольнаго, узкаго. На вопросъ читалъ ли онъ „Записки изъ Мертваго Дома“, Оскаръ Уайльдъ отвѣчаетъ („De Profundis“, 20): „Эти русскіе писатели превосходны: что дѣлаетъ ихъ книги великими,—это состраданіе, которое они въ нихъ вкладываютъ. Прежде я очень любилъ „Мадамъ Бовари“. Но Флоберъ не хотѣлъ состраданія въ своемъ произведеніи, и потому оно узко и удушливо. Состраданіе—открытая сторона литературнаго творенія, черезъ которую открывается просвѣтъ въ Вѣчность“.

Чрезвычайно сильны строки Уайльда о мученіяхъ человѣка, заключеннаго въ тюрьму (тамъ же, 30): „Страданіе—безконечно-длинное мгновеніе. Его не раздѣлишь на времена года. Мы можемъ только


Тот же текст в современной орфографии

вполне, — разве лишь в Искусстве, — ибо оно имело рабов, и морило их голодом. Это будет осуществлено вполне и через это каждый человек будет достигать своего совершенства. Новый Индивидуализм есть новый Эллинизм».

Эти строки Уайльда о Социализме будут неожиданностью для многих почитателей его поэтического творчества. На самом же деле они — лишь логический вывод из основных свойств его свободолюбивой натуры, преданной высоким наслаждениям мысли и творчества, и натуры воистину благородной, ибо, желая для себя всего, он и за другими признавал это великое человеческое право. Любя Красоту, он всё хотел бы обнять её сиянием, и все взоры обратить к ней, оторвавши от некрасивого, грубого, внешнего, временного, подневольного, узкого. На вопрос читал ли он «Записки из Мертвого Дома», Оскар Уайльд отвечает («De Profundis», 20): «Эти русские писатели превосходны: что делает их книги великими, — это сострадание, которое они в них вкладывают. Прежде я очень любил «Мадам Бовари». Но Флобер не хотел сострадания в своем произведении, и потому оно узко и удушливо. Сострадание — открытая сторона литературного творения, через которую открывается просвет в Вечность».

Чрезвычайно сильны строки Уайльда о мучениях человека, заключенного в тюрьму (там же, 30): «Страдание — бесконечно-длинное мгновение. Его не разделишь на времена года. Мы можем только