Страница:Бальмонт. Белые зарницы. 1908.pdf/229

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


полноводная рѣка, въ которую впадалъ журчащій ручей, знакомый мнѣ съ дѣтства. Надъ ручьемъ была серебряная ива, а подъ ней, подъ ея трепетавшими листьями, росли камыши—и росли камыши на болотѣ, и всѣ они шуршали и шептались.

Шелестъ, и шорохъ, и шопотъ тѣхъ камышей, что росли надъ текучею влагой, которой можно было освѣжить себя, и тѣхъ камышей, что росли на трясинѣ, которая засасываетъ, слагались въ одинъ прерывистый говоръ, великій, безмѣрный какъ Тайна. И мнѣ казалось, что каждый камышъ говоритъ:—Если насъ срѣзать, и сдѣлать изъ каждой тростинки свирѣль, мы разскажемъ о тайнахъ Жизни и Смерти, и составимъ великую музыку, поющую музыку флейтъ. Насъ много, и мы побѣдимъ. Мы царимъ надъ другими звуками, и царимъ надъ Молчаніемъ. Съ полупрозрачныхъ намековъ на что-то, что мелькаетъ, скользитъ, убѣгаетъ, мы доходимъ до громкаго гула, до кричащихъ угрозъ, мы доходимъ до крика убитаго, и вѣдаемъ слово „Мщенье“. Мы шепчемъ, шуршимъ, шелестимъ, мы ждемъ своего мгновенья, насъ много, и мы побѣдимъ.

И, застывъ надъ Великимъ Теченьемъ, я понялъ съ восторгомъ, что два талисмана со мною, и что знаю я двѣ печали, и что красиво, красиво, отбросивши камень къ низинамъ, развернуть широкія крылья.


Тот же текст в современной орфографии

полноводная река, в которую впадал журчащий ручей, знакомый мне с детства. Над ручьем была серебряная ива, а под ней, под её трепетавшими листьями, росли камыши — и росли камыши на болоте, и все они шуршали и шептались.

Шелест, и шорох, и шёпот тех камышей, что росли над текучею влагой, которой можно было освежить себя, и тех камышей, что росли на трясине, которая засасывает, слагались в один прерывистый говор, великий, безмерный как Тайна. И мне казалось, что каждый камыш говорит: — Если нас срезать, и сделать из каждой тростинки свирель, мы расскажем о тайнах Жизни и Смерти, и составим великую музыку, поющую музыку флейт. Нас много, и мы победим. Мы царим над другими звуками, и царим над Молчанием. С полупрозрачных намеков на что-то, что мелькает, скользит, убегает, мы доходим до громкого гула, до кричащих угроз, мы доходим до крика убитого, и ведаем слово «Мщенье». Мы шепчем, шуршим, шелестим, мы ждем своего мгновенья, нас много, и мы победим.

И, застыв над Великим Теченьем, я понял с восторгом, что два талисмана со мною, и что знаю я две печали, и что красиво, красиво, отбросивши камень к низинам, развернуть широкие крылья.