О комъ бы ни заговорилъ Уитманъ, онъ чувствуетъ неразрывную съ нимъ связь. Онъ говоритъ о первоздателяхъ, которыми движется человѣческая исторія. Онъ чувствуетъ себя однимъ изъ этихъ избранныхъ, онъ чувствуетъ себя бойцомъ, затѣявшимъ великую сложную битву.
Когда размышлялъ я въ молчаньи,
Къ поэтамъ моимъ возвращаясь, и думая, медля такъ долго,
Призракъ предсталъ предо мной недовѣрчивый съ виду,
Страшный въ своей красотѣ, возрастѣ, власти,
Геній пѣвцовъ старыхъ странъ,
Ко мнѣ обращая глаза подобные пламени,
Своимъ указуя перстомъ на многія пѣсни безсмертныя,
„Что поешь?“ угрожающимъ голосомъ мнѣ онъ сказалъ,
„Иль не знаешь, что есть лишь единственный замыселъ
Для бардовъ живущихъ вовѣкъ?
Говорить о Войнѣ, о превратностяхъ битвъ,
Совершенныхъ готовить бойцовъ!“ Такъ да будетъ, я молвилъ въ отвѣтъ,
О, надменная Тѣнь, я вѣдь тоже войну воспѣваю,
И длиннѣе она, и величественнѣй всѣхъ другихъ.
Начата она въ книгѣ моей, съ перемѣнной удачей,
Съ наступленіемъ, съ бѣгствомъ, съ движеньемъ впередъ, съ отступленьемъ,
Съ проволочкой въ побѣдѣ, съ еще не рѣшенной побѣдой,
(Хоть она достовѣрна, какъ кажется мнѣ, иль почти достовѣрна,
Какъ я вижу, въ концѣ концовъ!)
Поле битвы есть міръ,
Не на жизнь, а на смерть эта битва, за Тѣло и вѣчную Душу.
Вотъ, явился и я, чтобы пѣть пѣсню битвъ,
И я прежде всего поощряю
Смѣлыхъ бойцовъ.
Но вотъ онъ, чей духъ такой боевой, слышитъ
Тот же текст в современной орфографии
О ком бы ни заговорил Уитман, он чувствует неразрывную с ним связь. Он говорит о первоздателях, которыми движется человеческая история. Он чувствует себя одним из этих избранных, он чувствует себя бойцом, затеявшим великую сложную битву.
Когда размышлял я в молчаньи,
К поэтам моим возвращаясь, и думая, медля так долго,
Призрак предстал предо мной недоверчивый с виду,
Страшный в своей красоте, возрасте, власти,
Гений певцов старых стран,
Ко мне обращая глаза подобные пламени,
Своим указуя перстом на многие песни бессмертные,
«Что поешь?» угрожающим голосом мне он сказал,
«Иль не знаешь, что есть лишь единственный замысел
Для бардов живущих вовек?
Говорить о Войне, о превратностях битв,
Совершенных готовить бойцов!» Так да будет, я молвил в ответ,
О, надменная Тень, я ведь тоже войну воспеваю,
И длиннее она, и величественней всех других.
Начата она в книге моей, с переменной удачей,
С наступлением, с бегством, с движеньем вперед, с отступленьем,
С проволочкой в победе, с еще не решенной победой,
(Хоть она достоверна, как кажется мне, иль почти достоверна,
Как я вижу, в конце концов!)
Поле битвы есть мир,
Не на жизнь, а на смерть эта битва, за Тело и вечную Душу.
Вот, явился и я, чтобы петь песню битв,
И я прежде всего поощряю
Смелых бойцов.
