дорисовываетъ остальное. Поэтъ грѣха, любви, и смерти, внесшій съ собой новое настроеніе въ лирическую литературу романтизма, Бодлэръ стоитъ особнякомъ. Ему нельзя указать мѣста ни въ одной группѣ романтиковъ. У него нѣтъ въ литературѣ предковъ, онъ не основалъ школы, не имѣлъ при своей жизни подражателей, но вліяніе его становится все болѣе и болѣе замѣтнымъ въ слѣдовавшемъ за нимъ поколѣніи поэтовъ: Эредіа, Верлэнъ, Суинбӭрнъ“. Къ этимъ именамъ, указаннымъ въ рукописи Урусова, можно прибавить длинный рядъ другихъ именъ: Вилье де Лиль-Адамъ, Маллярмэ, Жанъ Ришпенъ, Роллина, Мореасъ, Лафоргъ, Рэмбо, Альберъ Самэнъ, и многіе другіе, французскіе и иностранные, поэты должны быть разсматриваемы, какъ истинныя литературныя чада Эдгара По и Бодлэра. „Бодлэръ“,—продолжаетъ Урусовъ,—„интересенъ, какъ творческій создатель образовъ и звуковъ, какъ художникъ, соединившій въ себѣ архитектора—въ стройной конструкціи стихотвореній, музыканта—въ мелодіи и гармоніи стиха, живописца—въ блескѣ колорита, скульптора—въ рельефѣ подробности и округленности цѣлаго, и актера—въ созданіи настроенія“. Архитектурную сторону въ творчествѣ Бодлэра Алексадръ Ивановичъ прекрасно и тонко отмѣтилъ въ своей интересной статьѣ L’architecture secrète des Fleurs du Mal, помѣщенной, какъ предисловіе, въ сборникѣ Le tombeau de Baudelaire, который онъ издалъ вмѣстѣ съ Маллярмэ, и въ сотрудничествѣ съ цѣлымъ рядомъ французскихъ поэтовъ. Въ этомъ сборникѣ воспроизведены, между прочимъ, любопытнѣйшія стихотворенія Бодлэра, вырѣзанныя изъ Цвѣтовъ Зла по приговору суда, нашедшаго ихъ безнравственными. Кончая упомянутую статью, Урусовъ справедливо восклицаетъ: „О, поэтъ, ты былъ изъ расы тѣхъ, которые умѣли говорить нѣтъ, это слово, которое не могутъ произносить рабскія расы!“
И самъ Урусовъ не былъ изъ числа рабовъ. Онъ умѣлъ сказать нѣтъ, когда жизнь предъявила къ нему несправедливое требованіе. Онъ умѣлъ глядѣть въ глаза опасности. Нѣжный и утонченный, съ женски-чуткой душой, онъ мужественно встрѣтилъ самую страшную для людей гостью, смерть, онъ и ей сказалъ „нѣть“, когда она вздумала принизить его, онъ и ей не подчинился умирая, истерзанный болѣзнью, онъ умеръ, какъ жилъ, съ яснымъ умомъ и съ яснымъ спокойнымъ духомъ.
дорисовывает остальное. Поэт греха, любви, и смерти, внесший с собой новое настроение в лирическую литературу романтизма, Бодлэр стоит особняком. Ему нельзя указать места ни в одной группе романтиков. У него нет в литературе предков, он не основал школы, не имел при своей жизни подражателей, но влияние его становится всё более и более заметным в следовавшем за ним поколении поэтов: Эредиа, Верлэн, Суинбӭрн». К этим именам, указанным в рукописи Урусова, можно прибавить длинный ряд других имен: Вилье де Лиль-Адам, Маллярмэ, Жан Ришпен, Роллина, Мореас, Лафорг, Рэмбо, Альбер Самэн, и многие другие, французские и иностранные, поэты должны быть рассматриваемы, как истинные литературные чада Эдгара По и Бодлэра. «Бодлэр», — продолжает Урусов, — «интересен, как творческий создатель образов и звуков, как художник, соединивший в себе архитектора — в стройной конструкции стихотворений, музыканта — в мелодии и гармонии стиха, живописца — в блеске колорита, скульптора — в рельефе подробности и округленности целого, и актера — в создании настроения». Архитектурную сторону в творчестве Бодлэра Алексадр Иванович прекрасно и тонко отметил в своей интересной статье L’architecture secrète des Fleurs du Mal, помещенной, как предисловие, в сборнике Le tombeau de Baudelaire, который он издал вместе с Маллярмэ, и в сотрудничестве с целым рядом французских поэтов. В этом сборнике воспроизведены, между прочим, любопытнейшие стихотворения Бодлэра, вырезанные из Цветов Зла по приговору суда, нашедшего их безнравственными. Кончая упомянутую статью, Урусов справедливо восклицает: «О, поэт, ты был из расы тех, которые умели говорить нет, это слово, которое не могут произносить рабские расы!»
И сам Урусов не был из числа рабов. Он умел сказать нет, когда жизнь предъявила к нему несправедливое требование. Он умел глядеть в глаза опасности. Нежный и утонченный, с женски-чуткой душой, он мужественно встретил самую страшную для людей гостью, смерть, он и ей сказал «неть», когда она вздумала принизить его, он и ей не подчинился умирая, истерзанный болезнью, он умер, как жил, с ясным умом и с ясным спокойным духом.
