и сняла съ нее платье, а леопарды играли около нея, какъ котята. Нѣчто подобное было съ Францискомъ Ассизскимъ, который усовѣщевалъ свирѣпаго волка, совѣтуя ему исправиться, и усовѣстилъ настолько, что, когда волкъ умеръ, всѣ его оплакивали.
Но сильная мужественная натура и всевидѣніе пантеиста не позволяли Блэку остановиться на нѣжности, какъ на исчерпывающемъ словѣ. Свободолюбивый, какъ красивый звѣрь, полный могучихъ порывовъ, онъ былъ настолько проникнутъ стихійною цѣльностью, что его, прислушивающагося къ разнороднымъ голосамъ, одинаково плѣняли оба элемента, искусственно раздѣленные людьми подъ названіемъ добра и зла.
Онъ мечталъ о мірѣ, какъ о Градѣ Божіемъ, онъ хотѣлъ счастья для всѣхъ душъ, и клялся продолжать умственный бой до тѣхъ поръ, пока среди зеленыхъ луговъ Англіи, этого царственнаго острова, выросшаго изъ глубины моря, не воздвигнется символическій Іерусалимъ. Онъ говорилъ, что Небо, Земля, и Адъ отнынѣ должны жить въ гармоніи, и какъ лѣсная птица должна питаться червями и пѣть звонкія пѣсни, такъ Блэкъ необходимо долженъ былъ написать книгу Супружество Неба и Ада. Для него это означаетъ соединеніе разума и энергіи,—здоровое, какъ морозный воздухъ, прекрасное противорѣчіе, изъ котораго проистекаетъ движеніе въ направленіи къ міровому совершенству. Если бы тигръ могъ говорить, онъ, вѣроятно, создалъ бы удивительной лиричности гимнъ въ честь тигровыхъ страстей—необходимыхъ въ мірозданіи—почему они и существуютъ. Но тигру не нужно мѣнять своего рычанія на человѣческій голосъ.
Тигръ, Тигръ, жгучій страхъ, |
и сняла с нее платье, а леопарды играли около неё, как котята. Нечто подобное было с Франциском Ассизским, который усовещевал свирепого волка, советуя ему исправиться, и усовестил настолько, что, когда волк умер, все его оплакивали.
Но сильная мужественная натура и всевидение пантеиста не позволяли Блэку остановиться на нежности, как на исчерпывающем слове. Свободолюбивый, как красивый зверь, полный могучих порывов, он был настолько проникнут стихийною цельностью, что его, прислушивающегося к разнородным голосам, одинаково пленяли оба элемента, искусственно разделенные людьми под названием добра и зла.
Он мечтал о мире, как о Граде Божием, он хотел счастья для всех душ, и клялся продолжать умственный бой до тех пор, пока среди зеленых лугов Англии, этого царственного острова, выросшего из глубины моря, не воздвигнется символический Иерусалим. Он говорил, что Небо, Земля, и Ад отныне должны жить в гармонии, и как лесная птица должна питаться червями и петь звонкие песни, так Блэк необходимо должен был написать книгу Супружество Неба и Ада. Для него это означает соединение разума и энергии, — здоровое, как морозный воздух, прекрасное противоречие, из которого проистекает движение в направлении к мировому совершенству. Если бы тигр мог говорить, он, вероятно, создал бы удивительной лиричности гимн в честь тигровых страстей — необходимых в мироздании — почему они и существуют. Но тигру не нужно менять своего рычания на человеческий голос.
Тигр, Тигр, жгучий страх, |
