Журчатъ водометы,
Въ нихъ капель полетъ.
Завѣтныя соты
Лелѣютъ свой медъ.
5 Залитъ шестигранный
Чуть-чуточный жбанъ.
И пьяностью странной
Медвяно я пьянъ.
Мой мѣсяцъ медовый,
10 Вѣнчанье съ душой.
Я новый, я новый,
О, пчелка, я твой.
Журчат водомёты,
В них капель полёт.
Заветные соты
Лелеют свой мёд.
5 Залит шестигранный
Чуть-чуточный жбан.
И пьяностью странной
Медвяно я пьян.
Мой месяц медовый,
10 Венчанье с душой.
Я новый, я новый,
О, пчёлка, я твой.
Мнѣ чудится, что ты, въ одеждѣ духовъ свѣта,
Витаешь гдѣ-то тамъ, высоко надъ Землей,
Передъ тобой твоя лазурная планета,
И алыя вдали горятъ за дымной мглой.
5 Ты вся была полна любви невыразимой,
Неутоленности, какъ Сафо оныхъ дней,—
Не можетъ съ любящимъ здѣсь слитнымъ быть любимый,
И рѣдки встрѣчи душъ при встрѣчѣ двухъ людей.
Но ты, пѣвучая, съ устами-лепестками,
10 Съ глазами страстными, въ дрожащей мглѣ рѣсницъ,
Какъ ты умѣла быть нездѣшней между нами,
Давала ощущать крылатость вольныхъ птицъ.
Любить въ любви какъ ты, такъ странно-отрѣшенно,
Смѣшавъ земную страсть съ сіяньемъ сверхземнымъ,
15 Лаская быть какъ ты, быть любящимъ бездонно
Сумѣлъ бы лишь—сюда сошедшій—серафимъ[1].
Но на Землѣ живя, ты Землю вся любила,
Не мертвой ты была, во снѣ, хоть наяву.
Не въ жизненныхъ цѣпяхъ была живая сила,
20 Но возлѣ губъ дрожалъ восторгъ: „Живу! Живу!“
И шествуя теперь, какъ духъ, въ лазурныхъ долахъ,
Волнуешь странно ты глядящій хоръ тѣней,
Ты даже тамъ идешь съ гирляндой розъ веселыхъ,
И алость губъ твоихъ въ той мглѣ всего нѣжнѣй.
- ↑ Серафимы — в христианской традиции высший ангельский чин, наиболее приближённый к Богу. (прим. редактора Викитеки)
Мне чудится, что ты, в одежде духов света,
Витаешь где-то там, высоко над Землёй,
Перед тобой твоя лазурная планета,
И алые вдали горят за дымной мглой.
5 Ты вся была полна любви невыразимой,
Неутолённости, как Сафо оных дней, —
Не может с любящим здесь слитным быть любимый,
И редки встречи душ при встрече двух людей.
Но ты, певучая, с устами-лепестками,
10 С глазами страстными, в дрожащей мгле ресниц,
Как ты умела быть нездешней между нами,
Давала ощущать крылатость вольных птиц.
Любить в любви как ты, так странно-отрешённо,
Смешав земную страсть с сияньем сверхземным,
15 Лаская быть как ты, быть любящим бездонно
Сумел бы лишь — сюда сошедший — серафим[1].
Но на Земле живя, ты Землю вся любила,
Не мёртвой ты была, во сне, хоть наяву.
Не в жизненных цепях была живая сила,
20 Но возле губ дрожал восторг: «Живу! Живу!»
И шествуя теперь, как дух, в лазурных долах,
Волнуешь странно ты глядящий хор теней,
Ты даже там идёшь с гирляндой роз весёлых,
И алость губ твоих в той мгле всего нежней.
Звукъ зурны[2] звенитъ, звенитъ, звенитъ, звенитъ,
Звонъ стеблей, ковыль, поетъ, поетъ, поетъ,
Серпъ временъ горитъ, сквозь сонъ, горитъ, горитъ,
Слезный стонъ ростетъ, ростетъ, ростетъ, ростетъ.
5 Даль степей, не мигъ, не часъ, не день, не годъ,
Ширь степей, но нѣтъ, но нѣтъ, но нѣтъ путей,
Тьма ночей, нѣмой, нѣмой тотъ звѣздный сводъ,
Ровность дней, въ нихъ зовъ, но чей, но чей, но чей?
Мать, отецъ, гдѣ всѣ, гдѣ всѣ—семьи моей?
10 Сонъ весны—блеснулъ, но спитъ, но спитъ, но спитъ,
Даль зоветъ, за ней, зоветъ, за ней, за ней,
Звукъ зурны звенитъ, звенитъ, звенитъ, звенитъ.
- ↑ Серафимы — в христианской традиции высший ангельский чин, наиболее приближённый к Богу. (прим. редактора Викитеки)
- ↑ Зурна — язычковый деревянный духовой музыкальный инструмент. (прим. редактора Викитеки)
Звук зурны[1] звенит, звенит, звенит, звенит,
Звон стеблей, ковыль, поёт, поёт, поёт,
Серп времён горит, сквозь сон, горит, горит,
Слёзный стон растёт, растёт, растёт, растёт.
5 Даль степей, не миг, не час, не день, не год,
Ширь степей, но нет, но нет, но нет путей,
Тьма ночей, немой, немой тот звёздный свод,
Ровность дней, в них зов, но чей, но чей, но чей?
Мать, отец, где все, где все — семьи моей?
10 Сон весны — блеснул, но спит, но спит, но спит,
Даль зовёт, за ней, зовёт, за ней, за ней,
Звук зурны звенит, звенит, звенит, звенит.
