для насъ, когда вы были созданы и оформлены? Сжальтесь надъ нами, повторяли они.
Что вы намъ дадите за то, чтобы мы надъ вами сжалились?—отвѣчали они имъ.—Мы дадимъ вамъ серебра,—отвѣчали племена.—Мы не хотимъ серебра,—отвѣтили Баламъ-Квитцэ и Баламъ-Агабъ. Мы спросимъ Тогиля, и скажемъ вамъ.—Хорошо, отвѣчали племена.
Что ты хочешь, чтобы дали племена, о, Тогиль, Звенящій Ливень, Звукъ Браннаго Боя, племена, которыя просятъ твоего Огня?—говорили тогда эти мудрые.
Хорошо,—отвѣчалъ Тогиль,—хотятъ ли они соединиться со мной, разъявъ свой поясъ и обнаживъ свою грудь? Даетъ ли ихъ сердце согласіе на то, чтобъ они меня обняли? Обняли Тогиля? Но, если они этого не хотятъ, я не дамъ имъ вовсе Огня.
Скажите имъ, что это лишь мало-по-малу совершится, черезъ разъятье пояса и обнаженіе груди, это соединеніе. Скажите имъ. Такъ было отвѣчено Тиграмъ, у которыхъ просили Огня.
И они передали слово Тогиля. И отвѣтили племена: Хорошо, будетъ соединеніе, и мы обнимемъ его. И не медлили они съ своимъ обѣщаніемъ. И, получивши Огонь, они согрѣлись. Но они не знали, что они обѣщали.
Была, однако же, одна толпа, которая похитила Огонь въ дымѣ; толпа эта была изъ дома Цотциль, и знаменіе ея было—летучая мышь.
Когда они проходили въ дымѣ, тихонько тихонько они проходили; Какчикелями звались они, и не просили они объ Огнѣ, и не сдались, какъ побѣжденные.
Но всѣ другія племена попали въ эту западню, изъявивъ согласіе на разъятіе своего пояса и на обнаженіе своей груди; ибо именно обнаруженіе груди, раскрытіе ея, разумѣлъ Тогиль, Звенящій Ливень, когда приносили жертву всѣ племена передъ Его ликомъ, когда вырывали имъ сердце изъ груди, изъ обнаженія разъятой груди.
Не совершался еще этотъ обрядъ, когда Тогиль, Звукъ Браннаго Боя, предложилъ имъ ихъ смерть, въ ея величіи и ужасѣ, черезъ руки Балама-Квитцэ, Балама-Агаба, Мугукуты, и Ики-Балама.
Изъ Туллана-Цуивы пришелъ обычай воздерживаться отъ пищи: они постились безпрерывно, и бодрствовали, ждали зари, стерегли восходъ
для нас, когда вы были созданы и оформлены? Сжальтесь над нами, повторяли они.
Что вы нам дадите за то, чтобы мы над вами сжалились? — отвечали они им. — Мы дадим вам серебра, — отвечали племена. — Мы не хотим серебра, — ответили Балам-Квитцэ и Балам-Агаб. Мы спросим Тогиля, и скажем вам. — Хорошо, отвечали племена.
Что ты хочешь, чтобы дали племена, о, Тогиль, Звенящий Ливень, Звук Бранного Боя, племена, которые просят твоего Огня? — говорили тогда эти мудрые.
Хорошо, — отвечал Тогиль, — хотят ли они соединиться со мной, разъяв свой пояс и обнажив свою грудь? Дает ли их сердце согласие на то, чтоб они меня обняли? Обняли Тогиля? Но, если они этого не хотят, я не дам им вовсе Огня.
Скажите им, что это лишь мало-помалу совершится, через разъятье пояса и обнажение груди, это соединение. Скажите им. Так было отвечено Тиграм, у которых просили Огня.
И они передали слово Тогиля. И ответили племена: Хорошо, будет соединение, и мы обнимем его. И не медлили они с своим обещанием. И, получивши Огонь, они согрелись. Но они не знали, что они обещали.
Была, однако же, одна толпа, которая похитила Огонь в дыме; толпа эта была из дома Цотциль, и знамение её было — летучая мышь.
Когда они проходили в дыме, тихонько тихонько они проходили; Какчикелями звались они, и не просили они об Огне, и не сдались, как побежденные.
Но все другие племена попали в эту западню, изъявив согласие на разъятие своего пояса и на обнажение своей груди; ибо именно обнажение груди, раскрытие её, разумел Тогиль, Звенящий Ливень, когда приносили жертву все племена перед Его ликом, когда вырывали им сердце из груди, из обнажения разъятой груди.
Не совершался еще этот обряд, когда Тогиль, Звук Бранного Боя, предложил им их смерть, в её величии и ужасе, через руки Балама-Квитцэ, Балама-Агаба, Мугукуты, и Ики-Балама.
Из Туллана-Цуивы пришел обычай воздерживаться от пищи: они постились беспрерывно, и бодрствовали, ждали зари, стерегли восход
