Мы рѣдко понимаемъ, что имя человѣка, и любого другого существа, и каждаго предмета, есть не случайность, а магическое означеніе его сущности, тайнопись его я, очеркъ его лика. Человѣкъ же первобытный очень хорошо это понимаетъ, и потому неохотно говоритъ другому свое имя, боясь враждебныхъ злыхъ начарованій,—какъ еще менѣе охотно, быть можетъ, онъ дастъ другому какую-нибудь свою вещь, или частичку своего тѣлеснаго я, вродѣ малаго пучка волосъ,—ибо съ этими вещественными знаками личности такъ легко устроить злую игру колдованья. Живя въ вѣчномъ пантеистическомъ воспріятіи безпредѣльной одухотворенности всего, первобытный человѣкъ понимаетъ, что у каждаго звука, какъ у каждой начертанной линіи, у каждаго буквеннаго или образнаго означенія, есть и свой собственный ликъ и своя собственная колдовская чара. Для первобытнаго, какъ и для ребенка, еще не ушедшаго изъ лабиринтовъ безсознательнаго внутренняго постиженія, всѣ буквы суть маленькіе человѣчки, которые могутъ вредить и помогать, всѣ звуки суть дѣйственные звѣри, птицы, чудовища, геніи, духи. Если должнымъ образомъ произнести такое-то слово, назвать такое-то имя,—какая страшная въ этомъ возникаетъ сила! Древніе Египтяне, думая о томъ, чтобъ отшедшій былъ достодолжнымъ образомъ пріуготовленъ для своего странствія въ Запредѣльномъ, построили сложную систему мумизированія, и заботились, соблюденіемъ извѣстныхъ обрядностей и осуществленіемъ опредѣленныхъ заклинаній, о всѣхъ многообразныхъ расчлененіяхъ человѣческаго я,—объ его хатъ, т.-е. физическомъ тѣлѣ, объ его ка, т.-е. двойникѣ, объ его ба, т.-е. душѣ, объ его абъ, т.-е. сердцѣ, объ его хаибитъ, т.-е. тѣни, объ его ху, т.-е. духѣ, объ его сэхэмъ, т.-е. жизненной силѣ, объ его саху, т.-е. духовномъ тѣлѣ, но наиболѣе тщательная забота была посвящена сохраненію его рэнъ, т.-е. имени. Чтобъ имя человѣка не потерялось, предпринимались крайнія предосторожности, ибо Египтяне полагали, что, разъ имя утрачивалось, человѣкъ переставалъ существовать. Человѣческое имя считалось наиважнѣйшею частью человѣческаго я, въ дѣлѣ его сохраненія въ зыбяхъ Вѣчности.
Имя человѣка есть ключъ къ человѣку.
Когда, въ 26-ой рунѣ „Калевалы“, Лемминкейнэнъ направляется въ пагубныя области сѣверной адской страны Похьолы, мать удерживаетъ
Мы редко понимаем, что имя человека, и любого другого существа, и каждого предмета, есть не случайность, а магическое означение его сущности, тайнопись его я, очерк его лика. Человек же первобытный очень хорошо это понимает, и потому неохотно говорит другому свое имя, боясь враждебных злых начарований, — как еще менее охотно, быть может, он даст другому какую-нибудь свою вещь, или частичку своего телесного я, вроде малого пучка волос, — ибо с этими вещественными знаками личности так легко устроить злую игру колдованья. Живя в вечном пантеистическом восприятии беспредельной одухотворенности всего, первобытный человек понимает, что у каждого звука, как у каждой начертанной линии, у каждого буквенного или образного означения, есть и свой собственный лик и своя собственная колдовская чара. Для первобытного, как и для ребенка, еще не ушедшего из лабиринтов бессознательного внутреннего постижения, все буквы суть маленькие человечки, которые могут вредить и помогать, все звуки суть действенные звери, птицы, чудовища, гении, духи. Если должным образом произнести такое-то слово, назвать такое-то имя, — какая страшная в этом возникает сила! Древние Египтяне, думая о том, чтоб отшедший был достодолжным образом приуготовлен для своего странствия в Запредельном, построили сложную систему мумизирования, и заботились, соблюдением известных обрядностей и осуществлением определенных заклинаний, о всех многообразных расчленениях человеческого я, — о его хат, т. е. физическом теле, о его ка, т. е. двойнике, о его ба, т. е. душе, о его аб, т. е. сердце, о его хаибит, т. е. тени, о его ху, т. е. духе, о его сэхэм, т. е. жизненной силе, о его саху, т. е. духовном теле, но наиболее тщательная забота была посвящена сохранению его рэн, т. е. имени. Чтоб имя человека не потерялось, предпринимались крайние предосторожности, ибо Египтяне полагали, что, раз имя утрачивалось, человек переставал существовать. Человеческое имя считалось наиважнейшею частью человеческого я, в деле его сохранения в зыбях Вечности.
Имя человека есть ключ к человеку.
Когда, в 26-ой руне «Калевалы», Лемминкейнэн направляется в пагубные области северной адской страны Похьолы, мать удерживает
