8 мая. Фронтера.—Благополучно вернулся изъ путешествія къ руинамъ Паленке. Видѣлъ эти величественные замыслы Майской фантазіи, проѣхалъ верхомъ свыше ста верстъ по тропическимъ лѣсамъ, слышалъ вопли обезьянъ, и видѣлъ на своей дорогѣ отпечатокъ слѣдовъ Мексиканскаго тигра, но этимъ звѣремъ не былъ обиженъ, зато сожженъ былъ зноемъ и изжаленъ всякими летучками. Пишу длинное письмо.
8 мая.—Я писалъ тебѣ, какъ я былъ очарованъ Оахакой и поѣздкой въ Митлу и Хо́хо. Должно быть, это будетъ лучшая страница изъ моего пребыванія въ Мексикѣ. Въ путешествіяхъ, какъ въ карточной игрѣ, бываютъ мистически неизбѣжныя, счастливыя и несчастливыя полосы. Впечатлительность попадаетъ въ какую-то магнетическую волну, и уже какъ-то не отъ тебя зависитъ, что тебѣ все удается или, наоборотъ, все сговаривается противъ тебя. Въ Оахакѣ каждая мелочь, каждое лицо, каждая вещь были благосклонны. Не я устроилъ, а Судьба мнѣ подарила—что музыка играла въ садахъ, въ которыхъ мы проходили, и на однихъ деревьяхъ краснѣлись цвѣты, а на другихъ виднѣлись желтые и зеленоцвѣтные плоды. Не я устроилъ, а Судьба мнѣ подарила, что среди руинъ Митлы я увидѣлъ самую очаровательную женщину, какую я встрѣтилъ здѣсь въ Мексикѣ. Это была одна изъ жительницъ деревушки, находящейся у руинъ. Она предлагала намъ обломки идольчиковъ, которые вездѣ около руинъ, время отъ времени, то тутъ, то тамъ, вырываютъ изъ земли, при работѣ. Эта женщина вся смѣялась, и все въ ней какъ бы пѣло и говорило о пляскѣ. И мнѣ и Е. она показалась Египетской царевной. Она чувствовала, какъ мы ей восхищаемся, наше чувство передалось ей, ея глаза сверкали незабываемо, она была какъ проснувшееся утро, какъ весенній ручей. Въ одну изъ минутъ нашей краткой встрѣчи Е. начала глядѣть на нее какъ загипнотизированная, та тоже; было странно видѣть, какъ двѣ эти женщины двухъ разныхъ расъ соединились воздушно во взаимномъ сочувственномъ любопытствѣ, и вдругъ обѣ разразились неудержимымъ смѣхомъ. Въ моей душѣ сейчасъ звучитъ этотъ смѣхъ Египетской царевны.
А услышать въ вечернемъ воздухѣ Митлы голосъ Славянина, восклицающій „Добрый вечеръ“! Правда, это странно? Я осмотрѣлъ руины, отдохнулъ и пошелъ гулять. Подъ тѣнью одного изъ деревьевъ, которыхъ достаточно въ этомъ небольшомъ селеніи, я увидѣлъ неожиданно странную группу: черный медвѣдь, двое бѣлоликихъ, мужъ и жена,
8 мая. Фронтера. — Благополучно вернулся из путешествия к руинам Паленке. Видел эти величественные замыслы Майской фантазии, проехал верхом свыше ста верст по тропическим лесам, слышал вопли обезьян, и видел на своей дороге отпечаток следов Мексиканского тигра, но этим зверем не был обижен, зато сожжен был зноем и изжален всякими летучками. Пишу длинное письмо.
8 мая. — Я писал тебе, как я был очарован Оахакой и поездкой в Митлу и Хо́хо. Должно быть, это будет лучшая страница из моего пребывания в Мексике. В путешествиях, как в карточной игре, бывают мистически неизбежные, счастливые и несчастливые полосы. Впечатлительность попадает в какую-то магнетическую волну, и уже как-то не от тебя зависит, что тебе всё удается или, наоборот, всё сговаривается против тебя. В Оахаке каждая мелочь, каждое лицо, каждая вещь были благосклонны. Не я устроил, а Судьба мне подарила — что музыка играла в садах, в которых мы проходили, и на одних деревьях краснелись цветы, а на других виднелись желтые и зеленоцветные плоды. Не я устроил, а Судьба мне подарила, что среди руин Митлы я увидел самую очаровательную женщину, какую я встретил здесь в Мексике. Это была одна из жительниц деревушки, находящейся у руин. Она предлагала нам обломки идольчиков, которые везде около руин, время от времени, то тут, то там, вырывают из земли, при работе. Эта женщина вся смеялась, и всё в ней как бы пело и говорило о пляске. И мне и Е. она показалась Египетской царевной. Она чувствовала, как мы ей восхищаемся, наше чувство передалось ей, её глаза сверкали незабываемо, она была как проснувшееся утро, как весенний ручей. В одну из минут нашей краткой встречи Е. начала глядеть на нее как загипнотизированная, та тоже; было странно видеть, как две эти женщины двух разных рас соединились воздушно во взаимном сочувственном любопытстве, и вдруг обе разразились неудержимым смехом. В моей душе сейчас звучит этот смех Египетской царевны.
А услышать в вечернем воздухе Митлы голос Славянина, восклицающий «Добрый вечер»! Правда, это странно? Я осмотрел руины, отдохнул и пошел гулять. Под тенью одного из деревьев, которых достаточно в этом небольшом селении, я увидел неожиданно странную группу: черный медведь, двое белоликих, муж и жена,
