обѣдающіе около него на землѣ, и полукругъ боязливыхъ туземцевъ, которые съ наивнымъ дѣтскимъ любопытствомъ смотрѣли на звѣря и чужеземцевъ.
„Это Славяне,—воскликнулъ я,—навѣрно!“ Вожакъ спросилъ меня на дрянномъ Испанскомъ языкѣ, кто я, и, узнавъ, что я Русскій, тотчасъ началъ радостно говорить со мной на странномъ языкѣ, представлявшемъ смѣсь Польскаго и его родного Сербскаго языка. Въ нѣсколько минутъ мы выработали свой собственный Всеславянскій языкъ,—я коверкалъ свои слова, онъ—свои и Польскія, я старался перещеголять его, подчиняя Россійскую рѣчь Генію Польской рѣчи, и наша бесѣда повергла туземцевъ въ еще большее изумленіе, чѣмъ видъ чернаго большого медвѣдя. Одинъ изъ Мехиканъ отдѣлился отъ толпы и крѣпко пожалъ мнѣ руку, свидѣтельствуя удовольствіе видѣть въ своемъ селеніи столь высокаго гостя. Соединеніе Мехиканскаго царства съ царствомъ Славянскимъ произошло безкровно, и черезъ минуту, подъ прикрикиванія предпріимчиваго Славянина, объѣхавшаго весь міръ, черный Мишка показывалъ свои артикулы, ѣздилъ на палочкѣ верхомъ, изображалъ часового, прицѣливался изъ палки въ туземцевъ, маршируя заставлялъ отступать испуганную толпу, и закончилъ какъ галантный кавалеръ—подавъ свою честную лапу сперва Е., потомъ мнѣ. Наградивъ артистовъ, мы ушли, провожаемые возгласами „Живіо!“ А когда стемнѣло, я снова встрѣтилъ Серба, и его привѣтствіе „Добрый вечеръ!“ странно отозвалось въ моей душѣ. Мнѣ казалось, что вечернія краски, разбросанныя по Небу, какъ воздушный путь, увлекаютъ меня далеко, далеко…
9 мая.—Мнѣ трудно сейчасъ сказать что-нибудь о руинахъ Митлы. Я боюсь еще говорить о своихъ впечатлѣніяхъ отъ здѣшнихъ развалинъ. Я хочу видѣть, хоть въ отображеньяхъ, созиданья иныхъ странъ, измышленья иной фантазіи. Знаю пока только одно: здѣсь скрыты талисманы богатой сокровищницы, гіероглифы, ждущіе своего чтеца. Къ сожалѣнію, осталось очень мало отъ царственныхъ созиданій, которыя существовали здѣсь много вѣковъ тому назадъ. Наибольшее впечатлѣніе на меня произвели катакомбы съ причудливыми арабесками, среди которыхъ глазъ съ изумленіемъ видитъ великое пристрастіе къ равностороннему кресту. Это возникновеніе креста и другихъ правильныхъ, математически-правильныхъ фигуръ, къ которымъ мы привыкли съ дѣтства, поражаетъ вниманіе во всѣхъ руинахъ здѣшнихъ странъ. Декоративный и строительный Геній, когда-то здѣсь царившій, вдохновлялся правильными фигурами и былъ влюбленъ въ математику.
обедающие около него на земле, и полукруг боязливых туземцев, которые с наивным детским любопытством смотрели на зверя и чужеземцев.
«Это Славяне, — воскликнул я, — наверно!» Вожак спросил меня на дрянном Испанском языке, кто я, и, узнав, что я Русский, тотчас начал радостно говорить со мной на странном языке, представлявшем смесь Польского и его родного Сербского языка. В несколько минут мы выработали свой собственный Всеславянский язык, — я коверкал свои слова, он — свои и Польские, я старался перещеголять его, подчиняя Российскую речь Гению Польской речи, и наша беседа повергла туземцев в еще большее изумление, чем вид черного большого медведя. Один из Мехикан отделился от толпы и крепко пожал мне руку, свидетельствуя удовольствие видеть в своем селении столь высокого гостя. Соединение Мехиканского царства с царством Славянским произошло бескровно, и через минуту, под прикрикивания предприимчивого Славянина, объехавшего весь мир, черный Мишка показывал свои артикулы, ездил на палочке верхом, изображал часового, прицеливался из палки в туземцев, маршируя заставлял отступать испуганную толпу, и закончил как галантный кавалер — подав свою честную лапу сперва Е., потом мне. Наградив артистов, мы ушли, провожаемые возгласами «Живио!» А когда стемнело, я снова встретил Серба, и его приветствие «Добрый вечер!» странно отозвалось в моей душе. Мне казалось, что вечерние краски, разбросанные по Небу, как воздушный путь, увлекают меня далеко, далеко…
9 мая. — Мне трудно сейчас сказать что-нибудь о руинах Митлы. Я боюсь еще говорить о своих впечатлениях от здешних развалин. Я хочу видеть, хоть в отображеньях, созиданья иных стран, измышленья иной фантазии. Знаю пока только одно: здесь скрыты талисманы богатой сокровищницы, иероглифы, ждущие своего чтеца. К сожалению, осталось очень мало от царственных созиданий, которые существовали здесь много веков тому назад. Наибольшее впечатление на меня произвели катакомбы с причудливыми арабесками, среди которых глаз с изумлением видит великое пристрастие к равностороннему кресту. Это возникновение креста и других правильных, математически-правильных фигур, к которым мы привыкли с детства, поражает внимание во всех руинах здешних стран. Декоративный и строительный Гений, когда-то здесь царивший, вдохновлялся правильными фигурами и был влюблен в математику.
