Страница:Бальмонт. Змеиные цветы. 1910.pdf/53

соту нѣсколько разъ, я ни разу не унизился до пользованія веревкою, и радъ, что и въ данномъ случаѣ, я, какъ путешественникъ, вполнѣ выдержалъ экзаменъ.

Красива была ночь въ усадьбѣ Пеона. Мы были совершенно одни. Всѣ рано улеглись спать. Мы сидѣли на балконѣ, около чудесныхъ пальмъ, подъ глубокимъ звѣзднымъ небомъ. Южный Крестъ и всѣ узоры звѣздъ, которые можно видѣть лишь здѣсь, въ тропикахъ, чаровали и пьянили глаза и душу. Казалось, что спящій міръ кругомъ—первобытный міръ, со всею мощью своихъ первичныхъ силъ, безъ вопросовъ, безъ думъ, безъ людей.

Мы выѣхали изъ усадьбы раннимъ утромъ, въ три часа съ небольшимъ, чтобы поспѣть на станцію, къ поѣзду. Стало разсвѣтать, лѣсъ былъ инымъ, кое-гдѣ на вѣтвяхъ еще мерцалъ затянувшій свое ночное празднество свѣтлякъ, точно драгоцѣнный камень, слегка качающійся и переливающійся въ своихъ смягченно-электрическихъ оттѣнкахъ. Луна, еще не успѣвшая погаснуть, странно сочеталась съ ярко-горящей Утренней Звѣздой. Въ моемъ умѣ запѣли строки:—

Еще не погасла Луна,
Но свѣтитъ румянцемъ разсвѣтъ,
И ярко Венера видна,
Царица блестящихъ планетъ.
Созданье великихъ вѣковъ,
Застыли руины Уксмаль,
Воздушны края облаковъ,
Пустынна безбрежная даль.
Здѣсь жили когда-то цари,
Здѣсь были жрецы пирамидъ,
Смотри, о, мечтанье, смотри,
Здѣсь жемчугъ легенды горитъ.
Здѣсь чудится памятный стихъ
О снѣ, что въ столѣтьяхъ исчезъ,
Пропѣлъ, и, изваянъ, затихъ
Подъ тройственнымъ свѣтомъ Небесъ.
Въ безгласьи сѣдѣющихъ плитъ
Узорныя думы молчатъ.
И только немолчно звучитъ
Стоустое пѣнье цикадъ.

11 іюня.—Среди руинъ Уксмаль есть одно зданіе съ подземельемъ, въ которомъ мнѣ довелось испытать ощущеніе единственное. Не знаю кто, но кто-то неумный, назвалъ это зданіе Casa de la Vieja (Домъ

Тот же текст в современной орфографии

соту несколько раз, я ни разу не унизился до пользования веревкою, и рад, что и в данном случае, я, как путешественник, вполне выдержал экзамен.

Красива была ночь в усадьбе Пеона. Мы были совершенно одни. Все рано улеглись спать. Мы сидели на балконе, около чудесных пальм, под глубоким звездным небом. Южный Крест и все узоры звезд, которые можно видеть лишь здесь, в тропиках, чаровали и пьянили глаза и душу. Казалось, что спящий мир кругом — первобытный мир, со всею мощью своих первичных сил, без вопросов, без дум, без людей.

Мы выехали из усадьбы ранним утром, в три часа с небольшим, чтобы поспеть на станцию, к поезду. Стало рассветать, лес был иным, кое-где на ветвях еще мерцал затянувший свое ночное празднество светляк, точно драгоценный камень, слегка качающийся и переливающийся в своих смягченно-электрических оттенках. Луна, еще не успевшая погаснуть, странно сочеталась с ярко-горящей Утренней Звездой. В моем уме запели строки: —

Еще не погасла Луна,
Но светит румянцем рассвет,
И ярко Венера видна,
Царица блестящих планет.
Созданье великих веков,
Застыли руины Уксмаль,
Воздушны края облаков,
Пустынна безбрежная даль.
Здесь жили когда-то цари,
Здесь были жрецы пирамид,
Смотри, о, мечтанье, смотри,
Здесь жемчуг легенды горит.
Здесь чудится памятный стих
О сне, что в столетьях исчез,
Пропел, и, изваян, затих
Под тройственным светом Небес.
В безгласьи седеющих плит
Узорные думы молчат.
И только немолчно звучит
Стоустое пенье цикад.

11 июня. — Среди руин Уксмаль есть одно здание с подземельем, в котором мне довелось испытать ощущение единственное. Не знаю кто, но кто-то неумный, назвал это здание Casa de la Vieja (Дом