стойкостью свои мученія, и сказалъ ему: „Что дѣлаешь здѣсь ты? Какъ не устремишься ты сочетаться съ пламенемъ, въ то время какъ товарищи твои медлятъ въ спорахъ безплодныхъ? Низринься въ тотъ костеръ, дабы даровать конецъ твоимъ болямъ, которыя съ такой геройской стойкостью сумѣлъ ты терпѣть столько лѣтъ, и возрадуешься, и обрѣтешь нескончаемыя почести божескія“.
Осѣненный этой надеждой, язвенный, склонившись, какъ бы устыженный, приблизился къ костру и бросился въ него. Велико было изумленіе и восхищеніе, которое произвелъ во всѣхъ присутствовавшихъ поступокъ столь отважный, и еще несравненнѣе было узрѣть, что, медленно излучаясь, разсѣялось его тѣло, и превратилось въ огни пламени, не оставивъ единаго слѣда отъ себя. Въ это время увидѣли, какъ спускается съ Неба орелъ, весьма прекрасный и могучій, и погружается внутрь костра, и хватаетъ когтями и клювомъ огненный шаръ, въ который воплотился язвенный, и возноситъ его, и полагаетъ въ Небеса. Солнце!
Вдохновленный этимъ примѣромъ, одинъ изъ присутствовавшихъ мудрецовъ, желая насладиться равнымъ блаженствомъ, низринулся также въ костеръ. Но истощили уже огни пламени свой верховный пылъ въ превращеніи язвенника, была много меньше живость его, и только могли различить его по искрамъ, что виднѣлись въ глубинѣ костра, и мудрецъ превращенъ былъ въ Луну, и вознесенъ на Небо, но въ мѣсто низшее, чѣмъ Солнце.
Есть другое, болѣе старое и еще болѣе узорное разночтеніе этого преданія, приводимое въ книгѣ лучшаго стариннаго историка Мексики, фраи Бернардино де Саагуна, „Общая Исторія вещей Новой Испаніи“ (XVI-й вѣкъ), Fray Bernardino de Sahagun, Historia General de las Cosas de Nueva Espana. T. 2, pp. 246—250, Mèxico, 1828. (Привожу эту форму легенды также въ передачѣ Елены Ц.).
Въ додневности Міра сошлись Боги въ томъ мѣстѣ, что зовется Теотіуаканъ, и сказали одни другимъ: „Боги, кто приметъ иго быть свѣтомъ надъ Міромъ?“ Немедля отвѣтилъ на тѣ слова одинъ изъ Боговъ, чье имя Текуцистекатль, и сказалъ:—„Я избираю бремя освѣщать Міръ“. Тотчасъ вторично воззвали Боги: „Кто будетъ другой еще?“ Мгновенно взоръ устремился ко взору и совѣщались, который будетъ тотъ, другой, и ни единый не осмѣливался обречь себя тому служенію,—всѣ смущались и уклонялись, устрашенные.
Одинъ изъ Боговъ, внѣ счета, и язвенный не говорилъ, лишь слу-
стойкостью свои мучения, и сказал ему: «Что делаешь здесь ты? Как не устремишься ты сочетаться с пламенем, в то время как товарищи твои медлят в спорах бесплодных? Низринься в тот костер, дабы даровать конец твоим болям, которые с такой геройской стойкостью сумел ты терпеть столько лет, и возрадуешься, и обретешь нескончаемые почести божеские».
Осененный этой надеждой, язвенный, склонившись, как бы устыженный, приблизился к костру и бросился в него. Велико было изумление и восхищение, которое произвел во всех присутствовавших поступок столь отважный, и еще несравненнее было узреть, что, медленно излучаясь, рассеялось его тело, и превратилось в огни пламени, не оставив единого следа от себя. В это время увидели, как спускается с Неба орел, весьма прекрасный и могучий, и погружается внутрь костра, и хватает когтями и клювом огненный шар, в который воплотился язвенный, и возносит его, и полагает в Небеса. Солнце!
Вдохновленный этим примером, один из присутствовавших мудрецов, желая насладиться равным блаженством, низринулся также в костер. Но истощили уже огни пламени свой верховный пыл в превращении язвенника, была много меньше живость его, и только могли различить его по искрам, что виднелись в глубине костра, и мудрец превращен был в Луну, и вознесен на Небо, но в место низшее, чем Солнце.
Есть другое, более старое и еще более узорное разночтение этого предания, приводимое в книге лучшего старинного историка Мексики, фраи Бернардино де Саагуна, «Общая История вещей Новой Испании» (XVI-й век), Fray Bernardino de Sahagun, Historia General de las Cosas de Nueva Espana. T. 2, pp. 246—250, Mèxico, 1828. (Привожу эту форму легенды также в передаче Елены Ц.).
В додневности Мира сошлись Боги в том месте, что зовется Теотиуакан, и сказали одни другим: «Боги, кто примет иго быть светом над Миром?» Немедля ответил на те слова один из Богов, чье имя Текуцистекатль, и сказал: — «Я избираю бремя освещать Мир». Тотчас вторично воззвали Боги: «Кто будет другой еще?» Мгновенно взор устремился ко взору и совещались, который будет тот, другой, и ни единый не осмеливался обречь себя тому служению, — все смущались и уклонялись, устрашенные.
Один из Богов, вне счета, и язвенный не говорил, лишь слу-
