скими волнами Океана, не пожертвовалъ три сердца Господу, очи вырвалъ изъ расшатанной на муку зѣницы, уста впередъ вздыхающія къ небесамъ послалъ и оправилъ въ ноги свои, чтобы, въ стопахъ уже будучи, а въ числѣ до нѣсколькихъ сотъ помноженные соки земные выкачивали; и сталъ грибомъ живорослью на землѣ духъ залѣнивившійся, свернувшій съ дороги поступательной, систему свою нервную (и ту даже) жертвуя за покой, за форму новую, болѣе длительную и менѣе болѣзненную; а Ты, Боже, уничтожилъ въ тотъ часъ цѣлую ту природу, и изъ звѣря, подобнаго дереву, дерево создалъ.
Вотъ снова повторенный, о, Боже, мой упадокъ Духа. Ибо залѣнивенье его въ дорогѣ поступанія, хотѣніе быванья бо̀льшаго въ веществѣ, забота о длительности и о формѣ спокойствія, были и суть доселѣ единымъ грѣхомъ братьевъ моихъ и Духовъ, сыновъ Твоихъ. Подъ тѣмъ единственно закономъ заклятыя работаютъ солнца, звѣзды, и мѣсяцы, а духъ всякій, впередъ идущій, хотя бы недостатокъ имѣлъ и незавершенность, черезъ то самое, что лицо свое уже къ цѣлямъ окончательнымъ повернулъ, хотя бы еще далекъ былъ отъ завершенности, вписанъ все же въ книгу живота.
Благодушный Ты, Боже, что подъ далекими залежами потоповъ, подъ залежемъ на уголь спаленныхъ лѣсовъ, спряталъ мнѣ ту первую пробу Духа, добывающаго землю, то первое оправливанье его въ кольцо нервное, то тройное заглядыванье его въ сердце, лишь въ человѣкѣ сперва закровавившееся, въ Сынѣ Твоемъ Христѣ въ первый разъ не надъ собой страдающее. Благословенны тѣ, которые хоть безъ Духа Твоего, Боже, добыли ту дивную природу первотворовъ, освѣтили ее свѣтильникомъ разума и говорили о трупахъ, не зная, что о жизни собственной повѣствуютъ. Свѣтильникъ, что по себѣ въ тѣхъ темныхъ подземельяхъ оставили, свѣтилъ мнѣ, когда я въ нихъ вступилъ, и кости нашелъ сложенныя, все ужь почти въ порядкѣ жизни, кромѣ Духа Твоего, о, Господи, о которомъ Ты самъ только возвѣщаешь, какъ чувствующій нынѣ еще болѣсти, что свершались на днѣ часовъ минувшихъ. Ты самъ вѣдаешь, сколько тѣ кости терпѣли.
О, Боже, пожертвовалъ Тебѣ Духъ тѣло живое, а остаткомъ силы безсмертной добылъ землю, искру жизни въ формахъ растительныхъ спряталъ. Огромность ея показалась въ верескахъ, а гнѣвъ и противоборство природѣ въ волчцахъ, которые землю высокими лѣсами прикрыли. Среди звѣздъ Твоихъ бѣжалъ тотъ шаръ шумящій, съ разметанными косами, темный, ибо мглы и влажности висѣли, какъ хол-
скими волнами Океана, не пожертвовал три сердца Господу, очи вырвал из расшатанной на муку зеницы, уста вперед вздыхающие к небесам послал и оправил в ноги свои, чтобы, в стопах уже будучи, а в числе до нескольких сот помноженные соки земные выкачивали; и стал грибом живорослью на земле дух заленивившийся, свернувший с дороги поступательной, систему свою нервную (и ту даже) жертвуя за покой, за форму новую, более длительную и менее болезненную; а Ты, Боже, уничтожил в тот час целую ту природу, и из зверя, подобного дереву, дерево создал.
Вот снова повторенный, о, Боже, мой упадок Духа. Ибо заленивенье его в дороге поступания, хотение быванья бо́льшего в веществе, забота о длительности и о форме спокойствия, были и суть доселе единым грехом братьев моих и Духов, сынов Твоих. Под тем единственно законом заклятые работают солнца, звезды, и месяцы, а дух всякий, вперед идущий, хотя бы недостаток имел и незавершенность, через то самое, что лицо свое уже к целям окончательным повернул, хотя бы еще далек был от завершенности, вписан всё же в книгу живота.
Благодушный Ты, Боже, что под далекими залежами потопов, под залежем на уголь спаленных лесов, спрятал мне ту первую пробу Духа, добывающего землю, то первое оправливанье его в кольцо нервное, то тройное заглядыванье его в сердце, лишь в человеке сперва закровавившееся, в Сыне Твоем Христе в первый раз не над собой страдающее. Благословенны те, которые хоть без Духа Твоего, Боже, добыли ту дивную природу первотворов, осветили ее светильником разума и говорили о трупах, не зная, что о жизни собственной повествуют. Светильник, что по себе в тех темных подземельях оставили, светил мне, когда я в них вступил, и кости нашел сложенные, всё уж почти в порядке жизни, кроме Духа Твоего, о, Господи, о котором Ты сам только возвещаешь, как чувствующий ныне еще болести, что свершались на дне часов минувших. Ты сам ведаешь, сколько те кости терпели.
О, Боже, пожертвовал Тебе Дух тело живое, а остатком силы бессмертной добыл землю, искру жизни в формах растительных спрятал. Огромность её показалась в вересках, а гнев и противоборство природе в волчцах, которые землю высокими лесами прикрыли. Среди звезд Твоих бежал тот шар шумящий, с разметанными косами, темный, ибо мглы и влажности висели, как хол-
