Какъ-будто тамъ вверху
25 Былъ чей-то слухъ, чтобъ внять моимъ мольбамъ,
И чье-то сердце, какъ мое,
Дышало жалостью, тоскуя съ огорченнымъ.
Кто мнѣ помогъ
Въ борьбѣ съ надменностью титановъ?
30 Кто спасъ меня отъ смерти,
Спасъ отъ рабства?
Не ты-ли все само свершило,
Священнымъ пламенемъ пылающее сердце?
И благодарностью напрасной
35 Не ты-ли, юное, горѣло
Тому, кто дремлетъ въ небесахъ?
Мнѣ чтить тебя? За что?
Усладилъ-ли ты скорби
Утомленнаго?
40 Осушилъ-ли ты слезы
Огорченнаго?
И развѣ меня
Не создало мужемъ
Всесильное время
45 И Судьба довременная,
Мои и твои повелители?
Не мнилъ ли ты, что я
Возненавижу жизнь,
Бѣгу въ пустыни,
50 Увидя, что не всѣ исполнились надежды,
Не всѣ мечты цвѣтами расцвѣли?
Как будто там вверху
25 Был чей-то слух, чтоб внять моим мольбам,
И чьё-то сердце, как моё,
Дышало жалостью, тоскуя с огорчённым.
Кто мне помог
В борьбе с надменностью титанов?
30 Кто спас меня от смерти,
Спас от рабства?
Не ты ли всё само свершило,
Священным пламенем пылающее сердце?
И благодарностью напрасной
35 Не ты ли, юное, горело
Тому, кто дремлет в небесах?
Мне чтить тебя? За что?
Усладил ли ты скорби
Утомлённого?
40 Осушил ли ты слёзы
Огорчённого?
И разве меня
Не создало мужем
Всесильное время
45 И Судьба довременная,
Мои и твои повелители?
Не мнил ли ты, что я
Возненавижу жизнь,
Бегу в пустыни,
50 Увидя, что не все исполнились надежды,
Не все мечты цветами расцвели?
