жаромъ вѣрящаго сердца. Лишь четыре страны я знаю, гдѣ умѣютъ молиться. Россія, Польша, Мексика, и Бретань. Страна темная. Страна побѣжденная. Страна убитая. Страна обдѣленная. Въ этихъ четырехъ странахъ восходятъ къ Небу великіе свѣтильники моленія. И посмотрите, въ лѣтній праздникъ, какъ танцуютъ Бретонцы старинный, медленный свой танецъ, словно это звѣзды танцуютъ уходя,—и какъ они пляшутъ ночью вкругъ костровъ, надъ волнами, залитыми луннымъ свѣтомъ. Вы поймете, что Море создаетъ морскія бури, но чаще—тихонько плещется о скалы, въ ритмѣ, молитвенно, міросліянно, тихо, такъ тихо[1].
Скудная природа Бретани. Но Бретонецъ любитъ Бретань, не смѣнитъ ее ни на что, и если порою онъ долженъ уходить изъ своихъ туманностей къ Солнцу, то лишь затѣмъ, чтобы снова вернуться къ своимъ туманамъ. Но не все же въ Бретани и туманы. Если Солнце начнетъ палить, такъ ужь такъ жжетъ, такъ жжетъ. Помню, въ то лѣто, нѣсколько разъ было, Солнце такъ ярко и жарко свѣтило, что съ утра до вечера безъ вина былъ пьянъ. А если туманы слишкомъ длительны, если въ туманахъ не взростаетъ лоза,—это что-жь за несправедливость!—Я возьму да пойду на время туда, гдѣ ростетъ виноградъ золотой и красный, и гдѣ много, много вина. Схожу и вернусь. И снова—у себя.
Есть, кое-гдѣ, старинныя Кельтійскія медали. Вотъ посмотрите на одну. На ней воитель, въ танцующемъ прыжкѣ, одною рукою онъ потрясаетъ боевымъ топоромъ, а другою откидываетъ назадъ длинные, длинные волосы. А вотъ еще. Пляшетъ воитель, мечъ передъ нимъ повисъ, пляшетъ воитель—передъ мечомъ и подъ мечомъ.
А вотъ еще Бретонское изваяніе. Древнихъ Солнечныхъ временъ. Расплавленъ металлъ, влитъ въ форму. Вылита мѣтко каждая линія, высѣченъ твердо каждый ея поворотъ. Изваяніе словесное. Руна вѣковъ Друидическихъ. Пьяность Солнца и Пляска Меча. Пляшущій быстро бросаетъ мечъ, и мѣтко ловитъ его на-лету. Дикій напѣвъ звучитъ
Gwell eo gwin gwenn bar |
Въ напѣвѣ слышенъ короткій стукъ мечей. Мечъ о мечъ. Отсюда искры. Мечъ о мечъ. Отсюда Молніи. Мечъ о мечъ. Отсюда Радуга.
Вотъ этотъ весь напѣвъ съ его міротворческой дикостью и съ его изступленнымъ припѣвомъ, напоминающимъ самозабвенные вскрики, въ мигъ сошествія Духа, на нашихъ радѣніяхъ Бѣлыхъ Голубей.
- ↑ Тонкій знатокъ искусствъ и самъ тонкій художникъ А. Н. Бенуа, горячій почитатель Бретани, помнитъ, конечно, въ какомъ онъ былъ восторгѣ, когда мы вмѣстѣ были, около Примеля, на народномъ праздникѣ и смотрѣли на старинный Бретонскій хороводный танецъ, стильную прелесть котораго онъ такъ хорошо изъяснилъ.— Кто-то сказалъ мнѣ, что этотъ танецъ утомительно-однообразенъ. Утомителенъ—нѣтъ. Однообразенъ—да. Какъ качаніе маятника. Какъ качанье челнока на волнѣ. На тихой волнѣ, чуть качающейся, убаюкивающей. Не Море ли это танцуетъ людьми? Въ Барселонѣ, въ общественномъ дивномъ паркѣ, я видѣлъ на народномъ гуляньи національный Каталонскій танецъ. Поразительное сходство съ танцами Бретонцевъ, лишь болѣе живы Каталонцы въ качаніяхъ.
жаром верящего сердца. Лишь четыре страны я знаю, где умеют молиться. Россия, Польша, Мексика, и Бретань. Страна темная. Страна побежденная. Страна убитая. Страна обделенная. В этих четырех странах восходят к Небу великие светильники моления. И посмотрите, в летний праздник, как танцуют Бретонцы старинный, медленный свой танец, словно это звезды танцуют уходя, — и как они пляшут ночью вкруг костров, над волнами, залитыми лунным светом. Вы поймете, что Море создает морские бури, но чаще — тихонько плещется о скалы, в ритме, молитвенно, мирослиянно, тихо, так тихо[1].
Скудная природа Бретани. Но Бретонец любит Бретань, не сменит ее ни на что, и если порою он должен уходить из своих туманностей к Солнцу, то лишь затем, чтобы снова вернуться к своим туманам. Но не всё же в Бретани и туманы. Если Солнце начнет палить, так уж так жжет, так жжет. Помню, в то лето, несколько раз было, Солнце так ярко и жарко светило, что с утра до вечера без вина был пьян. А если туманы слишком длительны, если в туманах не взростает лоза, — это что ж за несправедливость! — Я возьму да пойду на время туда, где растет виноград золотой и красный, и где много, много вина. Схожу и вернусь. И снова — у себя.
Есть, кое-где, старинные Кельтийские медали. Вот посмотрите на одну. На ней воитель, в танцующем прыжке, одною рукою он потрясает боевым топором, а другою откидывает назад длинные, длинные волосы. А вот еще. Пляшет воитель, меч перед ним повис, пляшет воитель — перед мечом и под мечом.
А вот еще Бретонское изваяние. Древних Солнечных времен. Расплавлен металл, влит в форму. Вылита метко каждая линия, высечен твердо каждый её поворот. Изваяние словесное. Руна веков Друидических. Пьяность Солнца и Пляска Меча. Пляшущий быстро бросает меч, и метко ловит его на-лету. Дикий напев звучит
Gwell eo gwin gwenn bar |
В напеве слышен короткий стук мечей. Меч о меч. Отсюда искры. Меч о меч. Отсюда Молнии. Меч о меч. Отсюда Радуга.
Вот этот весь напев с его миротворческой дикостью и с его исступленным припевом, напоминающим самозабвенные вскрики, в миг сошествия Духа, на наших радениях Белых Голубей.
- ↑ Тонкий знаток искусств и сам тонкий художник А. Н. Бенуа, горячий почитатель Бретани, помнит, конечно, в каком он был восторге, когда мы вместе были, около Примеля, на народном празднике и смотрели на старинный Бретонский хороводный танец, стильную прелесть которого он так хорошо изъяснил. — Кто-то сказал мне, что этот танец утомительно-однообразен. Утомителен — нет. Однообразен — да. Как качание маятника. Как качанье челнока на волне. На тихой волне, чуть качающейся, убаюкивающей. Не Море ли это танцует людьми? В Барселоне, в общественном дивном парке, я видел на народном гуляньи национальный Каталонский танец. Поразительное сходство с танцами Бретонцев, лишь более живы Каталонцы в качаниях.
