Страница:Бальмонт. Морское свечение. 1910.pdf/79

Самой маленькой рыбки невинной не съѣмъ,
Ко столу подавать ихъ не смѣю,
И ужь какъ я люблю камбалу, а и то
Съ одного только бока ее объѣдаю,
И гуляетъ она на другомъ.
Покараемъ его, поплывемъ, и заманимъ,
И въ объятьяхъ стѣснимъ, и задушимъ, обманемъ,
И засыплемъ мы очи пескомъ».
Такъ рекла, и поплыло сто лодокъ янтарныхъ,
Чтобъ свершить безпощадную грозную месть,
И плывутъ, и сіяетъ имъ Солнце.
Тишина—въ неоглядности призрачныхъ водъ,
И ужь эхо разноситъ слова ихъ напѣва:
«Эй, рыбакъ. Эй, рыбакъ. Берегись».
Вотъ ужь устье рѣки, полноводной и въ лѣтѣ,
На прибрежьи рыбакъ развивалъ свои сѣти,
Вдругъ предъ нимъ изумруды зажглись.
Изумленный, глядитъ онъ: сто лодокъ янтарныхъ,
Сто дѣвицъ въ нихъ пречудныхъ, и свѣтъ ото всѣхъ,
Изумрудныя очи у каждой.
А у главной, Царицы, глаза какъ сафиръ,
Какъ лазурь высоты, и какъ синее море,
Жезлъ янтарный въ подъятой рукѣ.
И поютъ, и поютъ, ихъ напѣвы желанны,
И морскія къ нему приближаются панны,
На янтарномъ смѣясь челнокѣ.
‎Глянь, рыбакъ, красивый, юный,
‎Сѣти брось, иди въ ладью,
‎Съ нами вѣчно плясы, струны,
‎Сдѣлай счастьемъ жизнь свою.
‎Къ намъ иди, съ душой не споря,
‎Слышишь, нѣженъ тихій смѣхъ,
‎Будешь ты владыкой Моря,
‎И возлюбленнымъ насъ всѣхъ.
Опьянился рыбакъ чарованьемъ обманнымъ,
И ужь хочетъ онъ броситься въ синюю глубь,
Вдругъ свой жезлъ опустила Юрата,
«Стой, безумный. Хоть ты и виновенъ весьма,
Но тебя я прощу, ибо мнѣ ты желаненъ,
Поклянись только въ вѣчной любви».
«—Я клянусь».—«Такъ. Ты—мой. Каждый вечеръ я буду
Приплывать на зарѣ».—«Не забудь».—«Не забуду.
Завтра—здѣсь».—«Поскорѣй приплыви».
Минулъ годъ. Каждый вечеръ царица Юрата
Приплывала на берегъ любить рыбака,
И любились они, и любились.
Но провѣдалъ объ этихъ свиданьяхъ Перкунъ,
И разгнѣвался онъ, что богиня посмѣла
Полюбить одного изъ земныхъ.
И однажды метнулъ молнеглазые громы,
И янтарныя онъ опрокинулъ хоромы,
Разметалъ онъ обломками ихъ.
Рыбака же, который былъ громомъ повергнутъ,
Приковалъ Праамжимасъ, тамъ въ Морѣ, къ скалѣ,
Приковалъ передъ нимъ и Юрату.
И на милаго мертваго вѣчно она,
Въ глубинѣ блѣдноводной Балтійскаго моря,
Смотритъ, смотритъ, любовью горя.
Оттого то въ часъ бури намъ слышатся крики,
И по взморью, за бурей, какіе-то лики
Намъ бросаютъ куски янтаря.

Тот же текст в современной орфографии

Самой маленькой рыбки невинной не съем,
Ко столу подавать их не смею,
И уж как я люблю камбалу, а и то
С одного только бока ее объедаю,
И гуляет она на другом.
Покараем его, поплывем, и заманим,
И в объятьях стесним, и задушим, обманем,
И засыплем мы очи песком».
Так рекла, и поплыло сто лодок янтарных,
Чтоб свершить беспощадную грозную месть,
И плывут, и сияет им Солнце.
Тишина — в неоглядности призрачных вод,
И уж эхо разносит слова их напева:
«Эй, рыбак. Эй, рыбак. Берегись».
Вот уж устье реки, полноводной и в лете,
На прибрежьи рыбак развивал свои сети,
Вдруг пред ним изумруды зажглись.
Изумленный, глядит он: сто лодок янтарных,
Сто девиц в них пречудных, и свет ото всех,
Изумрудные очи у каждой.
А у главной, Царицы, глаза как сафир,
Как лазурь высоты, и как синее море,
Жезл янтарный в подъятой руке.
И поют, и поют, их напевы желанны,
И морские к нему приближаются панны,
На янтарном смеясь челноке.
‎Глянь, рыбак, красивый, юный,
‎Сети брось, иди в ладью,
‎С нами вечно плясы, струны,
‎Сделай счастьем жизнь свою.
‎К нам иди, с душой не споря,
‎Слышишь, нежен тихий смех,
‎Будешь ты владыкой Моря,
‎И возлюбленным нас всех.
Опьянился рыбак чарованьем обманным,
И уж хочет он броситься в синюю глубь,
Вдруг свой жезл опустила Юрата,
«Стой, безумный. Хоть ты и виновен весьма,
Но тебя я прощу, ибо мне ты желанен,
Поклянись только в вечной любви».
«— Я клянусь». — «Так. Ты — мой. Каждый вечер я буду
Приплывать на заре». — «Не забудь». — «Не забуду.
Завтра — здесь». — «Поскорей приплыви».
Минул год. Каждый вечер царица Юрата
Приплывала на берег любить рыбака,
И любились они, и любились.
Но проведал об этих свиданьях Перкун,
И разгневался он, что богиня посмела
Полюбить одного из земных.
И однажды метнул молнеглазые громы,
И янтарные он опрокинул хоромы,
Разметал он обломками их.
Рыбака же, который был громом повергнут,
Приковал Праамжимас, там в Море, к скале,
Приковал перед ним и Юрату.
И на милого мертвого вечно она,
В глубине бледноводной Балтийского моря,
Смотрит, смотрит, любовью горя.
Оттого то в час бури нам слышатся крики,
И по взморью, за бурей, какие-то лики
Нам бросают куски янтаря.