голову—и заглянула мнѣ прямо въ глаза. Такъ склоняетъ на бокъ свою головку пѣвучая птичка, когда Солнце тепло скользнетъ по ея горлу, издающему самые вдохновенные звуки. Я подошелъ къ тебѣ—и это было не первое свиданье, а радость желанной встрѣчи послѣ долгой-долгой разлуки.
Елена. Я полюбила тебя съ перваго взгляда.
Поэтъ. Нашъ послѣдній мигъ будетъ какъ первый. Въ любви нѣтъ времени и нѣтъ „раньше” и „послѣ”. Въ любви, когда ее найдешь, узнае́шь всѣмъ радостнымъ сердцемъ эту безумно-сладостную достовѣрность, что вотъ такъ, какъ сейчасъ, будетъ и еще, и много, и еще, и всегда. Но, прежде чѣмъ я нашелъ тебя, я прошелъ по змѣиностямъ несчетныхъ дорогъ. Они жестоки, дороги любви. Одинъ изъ великихъ людей Сѣвера, чьи слова находятъ откликъ въ тысячахъ и тысячахъ сердецъ, горько и вѣрно воскликнулъ, что дороги любви наполнены—цвѣтами и кровью, цвѣтами и кровью.
Елена. Милый, зачѣмъ ты говоришь объ этомъ? Мнѣ больно. Я тоже знаю, что такое—красный цвѣтъ. Я знаю все, о чемъ думаютъ и думаютъ красные цвѣты.
Поэтъ, встаетъ. Цвѣтъ страсти, цвѣтъ гнѣва, цвѣтъ негодованья, убійственный цвѣтъ, даже въ тотъ мигъ, когда, въ нѣжномъ оттѣнкѣ, онъ—ласковый цвѣтъ стыда.
Елена. Милый, не нужно. Ты видишь, онъ
голову — и заглянула мне прямо в глаза. Так склоняет на бок свою головку певучая птичка, когда Солнце тепло скользнет по её горлу, издающему самые вдохновенные звуки. Я подошел к тебе — и это было не первое свиданье, а радость желанной встречи после долгой-долгой разлуки.
Елена. Я полюбила тебя с первого взгляда.
Поэт. Наш последний миг будет как первый. В любви нет времени и нет «раньше» и «после». В любви, когда ее найдешь, узнае́шь всем радостным сердцем эту безумно-сладостную достоверность, что вот так, как сейчас, будет и еще, и много, и еще, и всегда. Но, прежде чем я нашел тебя, я прошел по змеиностям несчетных дорог. Они жестоки, дороги любви. Один из великих людей Севера, чьи слова находят отклик в тысячах и тысячах сердец, горько и верно воскликнул, что дороги любви наполнены — цветами и кровью, цветами и кровью.
Елена. Милый, зачем ты говоришь об этом? Мне больно. Я тоже знаю, что такое — красный цвет. Я знаю всё, о чём думают и думают красные цветы.
Поэт, встает. Цвет страсти, цвет гнева, цвет негодованья, убийственный цвет, даже в тот миг, когда, в нежном оттенке, он — ласковый цвет стыда.
Елена. Милый, не нужно. Ты видишь, он
