И съ этихъ поръ, едва темнѣло,
И жизнь нѣмѣла въ снѣ ночномъ,
Въ опочивальнѣ къ тѣлу тѣло. —
Сближали мы, таясь, втроемъ.
Иль было ей восторговъ мало?
И этихъ ласкъ и этихъ губъ?
Она иного пожелала, —
Но ласкъ не пожелаетъ трупъ!
Онъ былъ царевичъ и мужчина,
Онъ былъ и силенъ и красивъ,
Но онъ не вкуситъ ни единый
Ея младенческій порывъ!
Я подала ей чашу съ ядомъ,
О, спи! твой сонъ глубокъ и строгъ!
И мы съ тобой на ложѣ рядомъ
Въ послѣдній разъ у этихъ ногъ.
И с этих пор, едва темнело,
И жизнь немела в сне ночном,
В опочивальне к телу тело. —
Сближали мы, таясь, втроем.
Иль было ей восторгов мало?
И этих ласк и этих губ?
Она иного пожелала, —
Но ласк не пожелает труп!
Он был царевич и мужчина,
Он был и силен и красив,
Но он не вкусит ни единый
Ее младенческий порыв!
Я подала ей чашу с ядом,
О, спи! твой сон глубок и строг!
И мы с тобой на ложе рядом
В последний раз у этих ног.
