жизни народа находит свое отражение в памятниках его письменности. Последние отражают в себе лишь наиболее крупные, существенные явления, как из истории внешнего быта народа, так и из истории его мировоззрения. Особенно в области религиозного сознания народа слова̀, выраженные на письме, зачастую бывают совершенно недостаточны для выражения религиозных чувств народа. И тут вещественные памятники, в которых отражается религиозное самосознание народа, оказывают нам существенную помощь. Могли ли бы мы понять образы греческих божеств, если бы располагали то́лько литературною о них традицией и если бы в нашем распоряжении не было религиозной скульптуры греков, изображений различных сцен из греческой мифологии на картинах, украшающих греческие вазы, или дошедших до нас в виде помпеянских росписей? Что̀ мы знали бы о религиозных настроениях древних христиан, если бы не было катакомб с их живописным убранством, древне-христианских саркофагов с их рельефами? Что иное, как не готические соборы могут познакомить нас с религиозным настроением позднего средневековья? Где мы чувствовали ближе всего Московскую Русь, как не в Кремле со всеми его памятниками? То же самое, если еще не большее, значение имеют вещественные памятники при ознакомлении с внешним бытом народа. Его вообще невозможно было бы ни изучать ни понимать, если бы вещественных памятников не было. Какая-нибудь танагрская терракотта живее перенесет нас в интимную жизнь греков IV в. до Р. Х., чем самые красноречивые описания ее в письменных памятниках, если бы такие описания даже и существовали. Что̀ знали бы мы о внешнем быте великокняжеской Руси, если бы не имели русских кладов той эпохи?
Однако, отдавая должное вещественным памятникам, как источникам для воссоздания прошлого, нельзя указывать лишь на одни их преимущества и закрывать глаза на их слабые стороны. Прежде всего, вещественный памятник может иметь иногда не одно, а несколько значений, и часто от искусства его истолкования зависит его правильное понимание и надлежащая оценка; истолкователь же, при истолковании памятника, всегда может ошибаться. Правда, всякий вещественный памятник стоит в известной хронологической связи с однородными памятниками, как более ранними, так и более поздними; но устанавливаемая, на основании этой связи, хронологическая преемственность имеет лишь относительное значение, поскольку она не находит подтверждения и подкрепления в памятниках письменных, легче и вернее поддающихся датировке в сравнении с датировкою памятников вещественных. Там, где хронология вещественных памятников не находит себе опоры
