болтаетъ безъ разумѣнія, тотъ попугай. Но мы образуемъ людей и хотимъ образовать ихъ съ пользой, а это совершится, если постоянно рѣчь и вещи, вещи и рѣчь будутъ идти равнымъ шагомъ (pari passu).
46. Въ силу этого закона, должны быть удалены изъ школы всѣ сочиненія, которыя учатъ только словамъ, не присоединяя знанія полезныхъ вещей. Прежде всего должно имѣть въ виду заботу о наиболѣе предпочтительномъ. «Надо стараться о томъ, говоритъ Сенека,[1] чтобы мы пользовались не словами, а внѣшними чувствами.» Нравится кому чтеніе, то дозволь читать внѣ школы, слегка и скоро, безъ долгаго и труднаго объясненія, или безъ заботливаго стремленія подражать; послѣднее лучше могло бы быть обращено на болѣе полезныя занятія.
47. II. Также упражненія въ чтеніи и письмѣ должны всегда имѣть общую связь въ изящно обработанномъ руководствѣ. Ибо для учениковъ, обучающихся азбукѣ, едвали можетъ быть придумано болѣе дѣйствительное побужденіе и болѣе сильная приманка, какъ если ихъ заставляютъ учить буквы посредстствомъ написанія ихъ. Желаніе рисовать почти прирождено дѣтямъ, а потому упражненіе это доставляетъ имъ удовольствіе; да и сила воображенія сильнѣе возбуждается дѣйствіемъ двухъ чувствъ. Когда потомъ они будутъ упражняться въ болѣе бѣгломъ чтеніи, то пусть выбираются такія статьи, которыя должны быть изучаемы ими впослѣдствіи, напр. такія, которыя сообщаютъ познаніе природы, правила морали, благочестія. Такъ же слѣдуетъ поступать, когда дѣти сначала учатся читать по латыни, по гречески, по еврейски; весьма будетъ полезно, если ученики, переписывая и перечитывая уроки, будутъ повторять склоненія и спряженія до тѣхъ поръ, пока, наконецъ, не усвоится чтеніе, письмо и значеніе словъ, пока не закрѣпится самое образованіе опредѣленія[2]. Здѣсь, слѣдовательно, получится четверичный плодъ отъ одной и той же работы. Но такое, въ высшей степени полезное, сбереженіе можетъ быть распространено на всю область учебныхъ занятій, дабы то, что пріобрѣтается при чтеніи, посредст-
