просятъ купить на платье; и дурочка тоже: она сидѣла на печкѣ въ корчажкѣ. Онъ съѣздилъ на ярмарку, купилъ всѣмъ на платье. Царь сдѣлалъ балъ: двѣ старшія поѣхали, и дурочка просится тоже съ ними. Онѣ ее не взяли: куда тебя, черномазку, возьмемъ?—Она осталась. Приходитъ къ ней крёстная и спрашиваетъ: «ты хочешь нa балъ?» Хочу, говоритъ.—«Ну, говоритъ, вылѣзай изъ корчажки!» Вышла она, одѣлась, надѣла платье одинаковое съ сестрами, треснула (стукнула) желѣзнымъ прутомъ по столу и явился слуга; еще треснула желѣзнымъ прутомъ по столу и явилась карета. Она сѣла въ карету; крёстная и наказываетъ: «ты, говоритъ, раньше пріѣзжай домой!» Та поѣхала; пріѣхала на балъ: всѣ раскланялись. Сѣла она напротивъ своихъ сестёръ. Одна и говоритъ: «ужь это не дурочка ли наша пріѣхала: платье-то у ней одинаковое?» Другая и говоритъ: «нѣтъ, она такъ не одѣнется!»—Потомъ она танцовала съ царемъ; царь и спрашиваетъ: «какъ ваша фамилія?» Она не сказываетъ. Посмотрѣла она на часы; видитъ: одиннадцатый часъ. «Пора ѣхать!» говоритъ. Её останавливаютъ ужинать. Она не осталась, уѣхала. Пріѣхала, раздѣлась, запачкалась сажей и сѣла въ корчагу. Пріѣхали сестры и разсказываютъ: «вотъ какая была тамъ красавица и въ одинаковомъ съ нами платьѣ!» Она и говоритъ: ужь не я ли это была?—«Гдѣ тебѣ? Сиди, знай!»
На другой день опять сдѣлалъ царь балъ для этой красавицы. Двѣ-то дочери стали собираться; а младшая и говоритъ: «ну, говоритъ, возьмите и меня посмотрѣть на ту красавицу, что̀ была на балу!»—Куда тебя брать?—И уѣхали одни. Пришла крёстная: стала младшая сестра одѣваться; одѣлась вся въ золото! Потомъ крёстная опять стукнула желѣзнымъ прутомъ: явились слуга и золотая карета. А царь, кто ни ѣдетъ, всѣмъ дверь отворяетъ: думаетъ, что она. Какъ пріѣхала она на балъ, такъ отъ нея и
просят купить на платье; и дурочка тоже: она сидела на печке в корчажке. Он съездил на ярмарку, купил всем на платье. Царь сделал бал: две старшие поехали, и дурочка просится тоже с ними. Они её не взяли: куда тебя, черномазку, возьмём? — Она осталась. Приходит к ней крёстная и спрашивает: «ты хочешь нa бал?» Хочу, говорит. — «Ну, говорит, вылезай из корчажки!» Вышла она, оделась, надела платье одинаковое с сёстрами, треснула (стукнула) железным прутом по столу и явился слуга; ещё треснула железным прутом по столу и явилась карета. Она села в карету; крёстная и наказывает: «ты, говорит, раньше приезжай домой!» Та поехала; приехала на бал: все раскланялись. Села она напротив своих сестёр. Одна и говорит: «уж это не дурочка ли наша приехала: платье-то у неё одинаковое?» Другая и говорит: «нет, она так не оденется!» — Потом она танцевала с царём; царь и спрашивает: «как ваша фамилия?» Она не сказывает. Посмотрела она на часы; видит: одиннадцатый час. «Пора ехать!» говорит. Её останавливают ужинать. Она не осталась, уехала. Приехала, разделась, запачкалась сажей и села в корчагу. Приехали сёстры и рассказывают: «вот какая была там красавица и в одинаковом с нами платье!» Она и говорит: уж не я ли это была? — «Где тебе? Сиди, знай!»
На другой день опять сделал царь бал для этой красавицы. Две-то дочери стали собираться; а младшая и говорит: «ну, говорит, возьмите и меня посмотреть на ту красавицу, что́ была на балу!» — Куда тебя брать? — И уехали одни. Пришла крёстная: стала младшая сестра одеваться; оделась вся в золото! Потом крёстная опять стукнула железным прутом: явились слуга и золотая карета. А царь, кто ни едет, всем дверь отворяет: думает, что она. Как приехала она на бал, так от неё и
