дровская колонна“ и „Фонтанка“ очень интересны съ точки зрѣнія графики. Въ нихъ синтетичность линій доведена чуть ли не до степени формулы. Это впрочемъ дѣлаетъ рисунки пестрыми. Есть что-то, несовершенное и въ очень тонкомъ по замыслу „Окошкѣ парикмахера“. Такой мотивъ y Добужинскаго можетъ выйти куда лучше и изысканнѣе, чѣмъ это сдѣлано художникомъ. Очевидно, онъ былъ занятъ этой вещью или слишкомъ мало, или слишкомъ много. И то, и другое въ одинаковой мѣрѣ вредно отражается на результатѣ творчества. Зато съ истиннымъ чувствомъ мѣры сдѣлана прекрасная акварель „Старый домикъ“, a также пастель-элегія „Домикъ въ Петербургѣ“. Двѣ эти вещи наиболѣе совершенное изъ всего выставленнаго Добужинскимъ въ этомъ году.
Какъ всегда, очень хороши гравюры на деревѣ Остроумовой-Лебедевой. Лучшая — „Фьезоле“. Такія же гравюры Фaлилеевa значительно уступаютъ вещамъ талантливой художницы.
Помѣщенные въ особой комнатѣ многочисленные эскизы и картины Мусатова показываютъ этого слишкомъ рано умершаго художника, какъ тонкаго, своеобразнаго колориста и чуткаго поэта прошлаго. Много элегическаго во всѣхъ этихъ старинныхъ барскихъ усадьбахъ, романтическихъ бесѣдкахъ, паркахъ со скользящими по аллеямъ видѣніями прошлаго — женщинами въ костюмахъ сороковыхъ годовъ („Призраки“, „Паркъ погружается въ тѣнь“, „Встрѣча y колонны“). Въ большинствѣ картинъ Мусатова обаятельна нѣжность и вмѣстѣ съ тѣмъ значительность колорита. Въ этомъ отношеніи такъ хорошъ, напримѣръ, небольшой набросокъ „Балконъ“: чуется какая-то прозрачная музыка въ этихъ блеклыхъ, свѣтлыхъ тонахъ, въ пятнахъ осеннихъ листьевъ, въ туманной дали блѣдной поляны и рѣки.
Кромѣ портрета артистки Книпперъ, знакомаго Петербургу по выставкѣ въ Таврическомъ дворцѣ, Ульяновъ далъ интересный эскизъ „Принцесса“. Въ немъ есть какая-то милая условность, но вмѣстѣ съ тѣмъ и что-то непріятное.
Ѳеофилактовъ выcтавилъ всего двѣ небольшихъ картины и судить по нимъ о красочныхъ качествахъ этого интереснаго графика пока трудно. Смѣлы архитектурные рисунки Ноаковскаго, своеобразны эскизы декорацій Сапунова, хорошъ „Розовый кустъ“ и особенно „Модный магазинъ“ Ларіонова.
Линдеманъ въ этомъ году разнообразнѣе; однако нельзя не пожалѣть, что художница оставила свою прежнюю технику: точную и ясную. Въ ея аквареляхъ, такъ же, какъ въ аквареляхъ Луговской, есть интимность, несмотря на явную y обѣихъ художницъ неувѣренность въ рисункѣ. Лучшая акварель Луговской — „Зачиталась“.
Впервые, кажется, выставляющій свои вещи молодой художникъ Анисфельдъ интенсивно ощущаетъ краски. Его легенды: „Во-
