былъ внѣ себя, я сходилъ съ ума. Не помню, что я ей тогда наговорилъ; должно быть что-то ужасное. Наконецъ я бѣжалъ изъ ея дома. На слѣдующее утро я получилъ отъ нея письмо, но вернулъ его нераспечатаннымъ и въ тотъ же день уѣхалъ въ Норвегію съ Алленъ Колвилемъ. Когда же, мѣсяцъ спустя, я вернулся, то первое, что мнѣ бросилось въ глаза въ «Морнингъ-Постѣ», было объявленіе о смерти лэди Алрой. Она простудилась въ театрѣ и дней черезъ пять умерла отъ воспаленія легкихъ. Я удалился изъ свѣта. Какъ безумно я ее любилъ! Господи, какъ я любилъ эту женщину!»
— A вы не были на той улицѣ, въ томъ домѣ? — спросилъ я.
— «Какъ-же. Я отправился вскорѣ на Кёмноръ-Стритъ. Я не могъ не пойти: меня мучили сомнѣнія. Я постучался, и крайне приличная на видъ, пожилая особа отперла мнѣ. Я спросилъ, не сдаются-ли y нея комнаты. «Да, — отвѣтила она, — вотъ передняя комната сдается. Уже хри мѣсяца какъ дама, снимавшая ее, не является». — «Не она ли это?» — спросилъ я и показалъ ей карточку лэди Алрой. — «Она самая. Когда же она придетъ?» — «Дама эта умерла», отвѣтилъ я. — «Не можетъ быть!» вскричала старуха, «Она была моей лучшей съемщицей. Она платила цѣлыхъ три гинеи въ недѣлю только за то, чтобы изрѣдка приходить и посидѣть въ комнатѣ.» — «Она здѣсь встрѣчалась съ кѣмъ нибудь?» спросилъ я. Но схаруха стала увѣрять меня, что лэди всегда бывала одна, и никто не приходилъ къ ней. «Но что же она тутъ дѣлала?» воскликнулъ я. — «Просто сидѣла въ комнатѣ, читала книжки, иногда пила здѣсь чай». — Я не зналъ, что на это отвѣтить, далъ старухѣ золотой и ушелъ. A теперь, что вы объ этомъ скажете? Думаете-ли, что старуха сказала правду?»
— Увѣренъ въ этомъ.
— «Такъ зачѣмъ же нужно было ходить туда лэди Алрой?»
— Дорогой Джеральдъ, лэди Алрой была просто женщиной съ маніей къ таинственному. Она снимала комнату, чтобы доставлять себѣ удовольствіе ходить туда подъ густой вуалью и выставлять себя героиней какого-то романа. У ней была страсть
