тіе власти изъ вышеуказанныхъ элементовъ. Такіе историки, какъ Гринъ и г-жа Гринъ для Англіи, Огюстенъ Тьерри, Мишле и Люшеръ для Франціи, Кауфманъ, Янссенъ и даже Ничъ для Германіи, Лео и Ботта для Италіи, Бѣляевъ, Костомаровъ и ихъ послѣдователи для Россіи, и многіе другіе, подробно разсказали объ этомъ. Они показали, какъ населеніе, вполнѣ свободное и только соглашавшееся „кормить“ извѣстное количество своихъ военныхъ защитниковъ, постепенно впадало въ крѣпостную зависимость отъ этихъ покровителей; какъ отдача себя подъ покровительство церкви, или феодальнаго владѣльца (commendation), становилась тяжелою необходимостью для свободныхъ гражданъ, будучи единственною защитою отъ другихъ феодальныхъ грабителей; какъ замокъ каждаго феодальнаго владѣльца и епископа становился разбойничьимъ гнѣздомъ, — словомъ, какъ вводилось ярмо феодализма — и какъ крестовые походы, освобождая всѣхъ, кто носилъ крестъ, дали первый толчокъ къ народному освобожденію. Но намъ нѣтъ надобности здѣсь разсказывать все это, такъ какъ главная наша задача — прослѣдить теперь работу построительнаго генія народныхъ массъ, въ ихъ учрежденіяхъ, служившихъ дѣлу взаимной помощи.
Въ то самое время, когда, казалось, послѣдніе слѣды свободы исчезали у варваровъ, и Европа, подпавшая подъ власть тысячи мелкихъ правителей, шла прямо къ установленію такихъ теократій и деспотическихъ государствъ, какія обыкновенно слѣдовали за варварской стадіей въ предыдущія эпохи цивилизаціи, или же шла къ созданію варварскихъ монархій, какія мы теперь видимъ въ Африкѣ, — въ это самое время жизнь въ Европѣ приняла новое направленіе. Она пошла по направленію, подобному тому, которое однажды уже принято было цивилизаціей въ городахъ древней Греціи. Съ единодушіемъ, которое кажется намъ теперь почти непонятнымъ, и которое очень долгое время дѣйствительно не понималось историками, городскія поселенія, вплоть до самыхъ маленькихъ посадовъ, начали свергать съ себя иго своихъ свѣтскихъ и духовныхъ господъ. Укрѣпленное село возстало противъ замка феодальнаго владѣльца: сперва оно свергло его
тие власти из вышеуказанных элементов. Такие историки, как Грин и г-жа Грин для Англии, Огюстен Тьерри, Мишле и Люшер для Франции, Кауфман, Янссен и даже Нич для Германии, Лео и Ботта для Италии, Беляев, Костомаров и их последователи для России, и многие другие, подробно рассказали об этом. Они показали, как население, вполне свободное и только соглашавшееся «кормить» известное количество своих военных защитников, постепенно впадало в крепостную зависимость от этих покровителей; как отдача себя под покровительство церкви, или феодального владельца (commendation), становилась тяжёлою необходимостью для свободных граждан, будучи единственною защитою от других феодальных грабителей; как замок каждого феодального владельца и епископа становился разбойничьим гнездом, — словом, как вводилось ярмо феодализма — и как крестовые походы, освобождая всех, кто носил крест, дали первый толчок к народному освобождению. Но нам нет надобности здесь рассказывать всё это, так как главная наша задача — проследить теперь работу построительного гения народных масс, в их учреждениях, служивших делу взаимной помощи.
В то самое время, когда, казалось, последние следы свободы исчезали у варваров, и Европа, подпавшая под власть тысячи мелких правителей, шла прямо к установлению таких теократий и деспотических государств, какие обыкновенно следовали за варварской стадией в предыдущие эпохи цивилизации, или же шла к созданию варварских монархий, какие мы теперь видим в Африке, — в это самое время жизнь в Европе приняла новое направление. Она пошла по направлению, подобному тому, которое однажды уже принято было цивилизацией в городах древней Греции. С единодушием, которое кажется нам теперь почти непонятным, и которое очень долгое время действительно не понималось историками, городские поселения, вплоть до самых маленьких посадов, начали свергать с себя иго своих светских и духовных господ. Укреплённое село восстало против замка феодального владельца: сперва оно свергло его
